Верховный пилотаж
Шрифт:
20. Инородный целитель
(Работает экстрасенсом и глухо торчит. Народ к нему валом, ибо в натуре лечит. А еще что?
Подсаживает пациентов? Пациенток? Ебет их всех?
Банально.
Если не придумается чего-то оригинального – выкинуть.)
40. Ремиссионеры
(Философия ремиссии.
Трое собрались завязать. Двое неделю держались, развязали. Но друг от друга шифруются. Третий держится. Эти двое кооперируются, торчат вместе. Над третьим втихую смеются. Третий держится. Потом он узнает.
А потом что?
Крепко подумать. Или дать открытый конец.).
1. Винт из зоны
Блим Кололей откинулся.
Это не значит, что он копыта откинул. Это значит, что он из лагерей освободился. Где отбывал по 224-й статье. За наркотики, значит.
И как только он появился на свободе, вторым делом он завалился к Шантору Червицу. А первым – зацепил своего баба и банку сала.
Шантор Червиц рад был Блиму Кололею. Несколько лет все ж не виделись. А тому, что он с банкой пришел – и того пуще.
– Давай варить будем! – Воскликнул Шантор Червиц и попытался банку сала ту у Блима Кололея отнять. Но не таков был Блим Кололей после отсидки! Не стал он банку сала отдавать. А сказал:
– Давай-ка я тебе покажу, как в лагерях винт делают.
Шантор Червиц видит, что иначе винта не видать, и согласился.
И тут началось такое… Шантор Червиц потом это в страшных снах несколько лет видел.
Не стал Блим Кололей на кащее заморачиваться. Выпарил он сало до мокрого кристалла и на плотную картонку окинул. Получились коричневые такие плюхи. Он их соскоблил и прямо так в реактор со стендалем и закинул. Варился винт по зековской технологии минуты три-четыре.
Разделил его Блим Кололей по-честному. Себе три куба. Шантору Червицу три куба. Бабу своему куб. И бабу Шантора Червица тоже куб.
Стремно стало Шантору Червицу, но вида он не подал.
Втрескались.
Тут в глазах у Шантора Червица потемнело. Все дальнейшее как в тумане было.
Помнил Шантор Червиц, что ебся он со своим бабом. Долго ебся. Слишком долго. Хуй до мозолей натер.
А больше ничего не помнил.
Очухался. Смотрит на время. Три часа. Вроде бы дня. А число какое?
А число такое, что три дня хуй знает куда делось.
Смотрит на себя Шантор Червиц в зеркало.
А оттуда смотрит на него совершенно незнакомый человек. Страшный. Дикий. Щеки внутрь ввалились. Язык наружу вывалился и почернел. Обратно в рот не засовывается, ибо болит весь и растрескался. А глаза у того чудища со зрачками не во всю радужку, а гораздо больше. Белков нет. Весь глаз черный. Как у инопланетянина. А про небритость и говорить не приходится. И ногти когда только успели такие вампирические отрасти?
С неделю приходил Шантор Червиц в себя.
А потом опять заявляется к нему Блим Кололей с банкой сала. Шантор Червиц его под каким-то надуманным благовидным предлогом выставил.
Так в первый раз за свою жизнь отказался Шантор Червиц от варки винта. И с Блимом Кололеем он больше не мутил.
41. Недодоз
Выдал однажды сгоряча Клочкед фразу:
– Недодоз хуже передоза.
Потом покумекал, и понял, что был прав.
23. Креза
(Один попал торчком – вышел алконавтом, другой – наоборот. Третий косил от армии – стал и тем и другим.)
49. Страх задува
Говорят, пароходики – это не страшно…
Говорят, пароходики – это не больно…
Чевеид Снатайко знал, что задув – это страшно, больно, потом из-за него абсцесс вскакивает, а это еще страшнее и еще больнее. И поэтому никогда он себе задувов не допускал. Пусть даже казнился часов по несколько, а все равно – только в веняк.
А однажды доверил он себя шваркать Седайко Стюмчику. И Седайко Стюмчик Чевеиду Снатайко задул.
И оказалось, что задув – это не так уж и страшно. И не так уж и больно.
А потом оказалось, что абсцесс тоже не так болезненен, как раньше представлял себе Чевеид Снатайко. Во всяком случае, терпеть можно. Неприятно, конечно, но не смертельно. Да и к хирургу сходить, оказалось, можно. И хирург абсцесс этот может вскрыть и гной убрать.
Так и перестал Чевеид Снатайко задувов бояться.
Но все равно, допускал их только в самых крайних случаях.
Неприятно ведь.
18. Вселенское счастье
Ебал Блим Кололей своего баба. И Блим Кололей и баб его под винтом были. Ну, это оно и так понятно. Это я так, для самых непонятливых поясняю.
Ебал Блим Кололей своего баба, ебал… И кончил.
И тут…
Навалилось на него Вселенское счастье.
Это чувство такое, что и не описать.
Словно сразу несколько приходов.
Словно сразу несколько раз кончишь.
Словно все вокруг такое милое, такое родное. И ты – часть всего этого милого и родного. И от этого такое чувство пробирает, такая благодать вселенская, что у Блима Кололея слезы радости брызнули во все стороны.
Секунд пять все это длилось.
А потом прошло.
А баб Блима Кололея ничего похожего не испытал.
Дурак, видать.
30. Последний честный варщик
(Гордое звание носителя винт-культуры. Утопия.).
35. Сон
Да так, ничего интересного.
В деревне то было. Летом. На отдыхе.
Навотно Стоечко втрескался децел, только так, чтоб усталость убрать, и спать лег. И приснилось ему, что он летит по лесу. Низенько-низенько. Видны все травинки. Видны и различимы. И видит он их так четко, как в жизни никогда не видел. Глаза-то у него были слабые. Потому и видел Навотно Стоечко все как в тумане. А очков не носил принципиально.
Вот летит он и видит… Хуй.
Стоит хуй на лесной поляне. Большой, такой, хуй. Ну, натуральный хуй. Только белый почему-то.
А вокруг… Видимо-невидимо белых грибов.
Утром Навотно Стоечко встал, позавтракал, втрескался втихую и корзину взял.
Его родаки спрашивают:
– Ты куда собрался?
– За грибами.
– Да ты что? В этих лесах грибов отродясь не бывало.
– Посмотрим. – Сказал Навотно Стоечко и в лес пошел.
А шел он точно по тому маршруту, по которому во сне летел. И видел он именно ту траву, именно те кустики, именно те цветочки, которые ему на пути во сне встречались. Точь-в-точь. Абсолютное сходство. Словно он и сейчас над землей парит в виде бестелесного создания.