Верить в себя
Шрифт:
— Мы постараемся, чтобы репортеры ни о чем не узнали как можно дольше, — заверила его врач.
— Я тоже сделаю что смогу, — кивнул Джейсон. — После обеда я вернусь и… спасибо вам за все, что вы для нее сделали, — добавил он с искренней благодарностью в голосе. Он действительно был признателен врачам зато, что они спасли Кэрол, или, точнее, не дали ей умереть. Это было уже очень и очень много. Джейсон боялся даже подумать о том, что бы с ним было, если бы ему пришлось опознавать не Кэрол, а ее тело, лежащее на холодном металлическом столе в одном из парижских моргов. Судя по тому, что он узнал от врача, все могло быть именно так, и Кэрол выжила только чудом. Ей повезло.
— Можно мне еще разок взглянуть на нее? — спросил он, и врач кивнула. Ей нужно было идти по делам, и на этот раз Джейсон вошел в бокс
— Я люблю тебя, Кэрол, — прошептал он, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы. — Ты обязательно поправишься, все будет хорошо, обещаю. Мы все тебя очень любим — и я, и Энтони, и Хлоя. Просыпайся скорее, и ты нас увидишь…
Но Кэрол никак не откликнулась на его горячую мольбу, исходившую, казалось, из самого сердца. Она по-прежнему лежала на койке холодная и безучастная, словно изваянная изо льда, и Джейсон едва сдержал рвущийся из груди стон отчаяния. Краем глаза он заметил, что обе медсестры отвернулись — на его лице было столько боли и отчаяния, что даже смотреть на него было тяжело.
Потом Джейсон наклонился, чтобы поцеловать Кэрол, и был поражен тем, как хорошо он, оказывается, помнит тепло ее кожи. Много лет прошло с тех пор, как они целовались в последний раз, и вот все вернулось. Воспоминания нахлынули на него подобно жаркой волне, и все они были светлыми. Все, что было между ними плохого, — все забылось, остались только нежность и любовь. И он надеялся, что Кэрол тоже не помнит — или старается не вспоминать — о том зле и той боли, которую он ей причинил. Общаясь друг с другом, они никогда не касались прошлого, а обсуждали только детей или события своей текущей жизни. Когда умер Шон, Джейсон искренне сочувствовал Кэрол и старался поддержать ее как мог. Эта смерть казалась ему особенно несправедливой еще и потому, что Шон ушел совсем молодым — ведь он был моложе Кэрол. В том, что он умер, когда ему не было еще и сорока пяти, было что-то неправильное, противоестественное. Тогда Джейсон и представить себе не мог, что пройдет всего два дня, и Кэрол тоже окажется на волосок от гибели. Как тут было не подумать, что жизнь бывает порой и несправедливой, и жестокой. Ему, однако, было грешно пенять на судьбу — ведь Кэрол была жива, и, хотя ее состояние оставалось критическим, врачи считали, что у нее есть шанс. И это была, пожалуй, единственная хорошая новость, которую он мог сообщить детям.
— Я скоро вернусь, милая, — шепотом пообещал Джейсон, снова целуя Кэрол. Ее кожа была теплой, к тому же за время, что он пробыл в реанимационной палате, Джейсон перестал замечать пыхтение респиратора, и сейчас ему казалось — Кэрол просто спит.
— Я люблю тебя, — повторил он. — Поправляйся скорее…
И, едва сдерживая слезы, Джейсон быстро вышел из палаты. Он знал, что не имеет права на слабость — ради Кэрол и ради детей ему нужно быть сильным.
Покинув больницу, Джейсон пешком двинулся в сторону вокзала Аустерлиц, не обращая внимания на проливной дождь. Только основательно промокнув, он поймал такси и отправился в «Ритц». Чувствовал он себя отвратительно — словно в один день постарел на десяток лет, не меньше. Джейсон устал, издергался и отчаянно хотел спать, но не это было причиной его мрачного настроения. Он думал о Кэрол. Она не заслуживала того, что с ней случилось. Никто не заслуживал, но Кэрол — меньше всего. Она была красивой женщиной, хорошим человеком, отличной матерью, а еще раньше она была прекрасной женой и для Джейсона, и потом для Шона. Один оставил ее ради молодой обольстительницы, второй — безвременно умер. И в том и в другом случае на долю Кэрол выпали немалые страдания. А теперь и она сама оказалась на грани жизни и смерти. Джейсон не пожелал бы подобного и врагу, а тем более —
Джейсон вдруг вспомнил, что сначала он должен сделать еще один звонок, и, достав мобильный телефон, набрал номер Стиви в Лос-Анджелесе. На Западном побережье было сейчас что-то около полуночи, но Джейсон знал, что она не спит. Кроме того, он обещал позвонить, как только что-то прояснится.
Стиви ответила после первого же гудка. Она не спала, ожидая его звонка, — только прилегла на кушетку, хотя от беспокойства была сама не своя. Стиви рассчитывала, что Джейсон позвонит намного раньше, но он все не звонил, и она решила, что либо его самолет опоздал, либо случилось самое страшное, и неизвестная женщина в парижской больнице — Кэрол. Только это и могло помешать Джейсону позвонить раньше.
— Я слушаю, — сказала Стиви дрожащим голосом. — Ну что?!
— Это она. Кэрол, — ответил Джейсон. Он даже не назвал себя — Стиви и так знала, кто звонит.
— Боже мой! — ахнула Стиви. — Что с ней?! Как она? — Слезы хлынули у нее из глаз, и она вытерла их краешком пледа, которым укрывалась.
— Неважно, — мрачно сказал Джейсон. — Она на аппарате искусственного дыхания, но жива. Во время взрыва в тоннеле Кэрол получила серьезную черепно-мозговую травму и до сих пор не пришла в себя. Она в коме, Стиви. Врачи не решились делать операцию — боялись, что она умрет под ножом. К счастью, ситуация понемногу улучшается, но Кэрол все еще в опасности. Кроме того, они не знают, насколько сильно поврежден мозг и какие могут быть последствия. Вот все, что мне удалось узнать…
Он не стал смягчать выражения и выбирать обтекаемые формулировки. С детьми Джейсон собирался говорить иначе, но Стиви имела право знать правду.
— Какой ужас! — воскликнула Стиви. — Я лечу к ней, это решено. Первым же самолетом!
Но ближайший рейс до Парижа отправлялся из Лос-Анджелеса только в десять утра, к тому же против нее была девятичасовая разница во времени. Быть в Париже Стиви могла в лучшем случае завтра в конце дня.
— Ты уже сказал детям?
— Нет, я еще не вернулся в отель. Позвоню им оттуда. — Джейсон немного помолчал. — Не представляю, что ты сможешь сделать, — добавил он после небольшой паузы. — Имеет ли тебе смысл прилетать?
И в самом деле, сейчас Кэрол меньше всего нуждалась в услугах секретарши. Быть может, мрачно подумал Джейсон, секретарша ей вообще никогда больше не понадобится, а понадобится платная сиделка. С другой стороны, Стиви была подругой Кэрол, почти членом семьи, да и дети ее любили.
— Никто из нас ничем не может ей помочь, — добавил Джейсон, и голос его предательски задрожал.
— Я просто не представляю себя ни в каком другом месте, — просто ответила Стиви. — Я должна быть с ней.
— Как и я. — Джейсон вздохнул. — Значит, скоро увидимся. Если хочешь, я забронирую тебе номер в «Ритце».
— Я могу пока пожить в номере Кэрол, — возразила Стиви. В личных делах она не отличалась практичностью, но деньги своей нанимательницы берегла как свои. Да и платить за два номера действительно не имело смысла.
— …Если только ты сам не хочешь там поселиться, — добавила она, спохватившись.
— У меня уже есть номер, но нужно будет снять еще два для детей. Я постараюсь сделать так, чтобы их поселили на том же этаже, чтобы мы все были вместе. У нас впереди не самое легкое время — у нас, и у Кэрол тоже. Даже когда она поправится, ей может потребоваться несколько дней или даже недель, чтобы… чтобы прийти в себя. А если она не выкарабкается, я… я даже не знаю. — Джейсон вдруг поймал себя на мысли, что не желает Кэрол смерти даже в том случае, если ее мозг окажется необратимо поврежден. Раньше он всегда считал, что человеку лучше умереть, чем вести растительное существование, но теперь все изменилось. Кэрол должна жить в любом случае! Почему-то для него это было особенно важно. Да и для детей тоже. Они любили Кэрол, да и Стиви тоже, и ничто не могло этого изменить.