Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие

Баландин Рудольф Константинович

Тогда же, в 1889 году, Вернадский отметил: «Вообще с головой моей делается что-то странное, она как-то так легко фантазирует, так полна непрерывной работы, как давно-давно не было!»

Но самое, пожалуй, странное было позже, в следующие пятьдесят пять лет: мысль Вернадского продолжала оставаться необычайно деятельной, вдохновенной. Об этом нельзя судить только по количеству опубликованных книг и статей, хотя их более четырехсот, а с 1908 по 1933 ежегодно издавалось в среднем десять-пятнадцать его работ. Главное: Вернадский постоянно расширял круг своих научных интересов, высказывая новые оригинальные идеи (а ведь известно, что для выработки новых

идей требуется способность фантазировать и сопоставлять отдаленные факты — качества молодости и зрелости, ослабевающие с возрастом).

В 1940 году Вернадский, семидесятисемилетний ученый, писал о проблеме правизны и левизны в природе. На следующий год — об изотопном составе вод, минералов и горных пород, о космической пыли. Затем — о геологических оболочках нашей планеты. Наконец, в 1944 году ученый, которому исполнился восемьдесят один год, опубликовал статью о геологической деятельности человека, о роли разума на Земле.

Подобный постоянный подъем творческой мысли удивлял и самого Вернадского. Вот что он писал своему другу Б. Л. Личкову в 1934 году: «Многое сделалось для меня ясным, чего я не видел раньше…»; «… Странное и необычное для моего возраста состояние непрерывного роста»; «… Я находился и нахожусь в этом периоде творчества, несмотря на все тяжелые переживания…».

Через год — сходное признание: «Я переживал и переживаю подъем научного творчества». На следующий год: «Мысль идет вперед. И выясняется новое о том, о чем думал и во что углублялся годами»; «Мне кажется, я сейчас сделал большой шаг вперед»; «Давно я так глубоко не вдумывался в окружающее».

Незадолго до своего восьмидесятилетия Вернадский написал Личкову: «Я сейчас хорошо работаю в области основных понятий биогеохимии».

Да, Вернадский принадлежал к тем необыкновенным людям, которых не могла сломить старость. Конечно, у него наблюдались все обычные признаки физического старения, не было только у него признаков духовного одряхления. Он продолжал по-юношески жадно вглядываться в окружающий мир, не переставал удивляться чуду жизни, размышлять над вечными тайнами природы.

Вспомним Льва Толстого. За гранью семидесятилетия он написал «Воскресенье», «Хаджи Мурата», «Живой труп». В семьдесят четыре года тяжело заболел. Навестивший его Антон Павлович Чехов отметил: «Много читает, голова ясная, глаза необыкновенно умные».

Легендарный Фауст продал свою душу дьяволу ради возвращения молодости. Считалось, что лишь нечистая сила владеет секретом вечной юности.

Писатель Оскар Уайльд предложил другой вариант: у молодого человека внешность не меняется годами, а стареет хранимый втайне его портрет (душа). Конец у этой истории трагический.

В начале нашего века немало шума наделали опыты по омоложению стариков — вполне научные, с помощью медикаментов и хирургических операций.

Но всегда, всегда были люди — немногие, особенные, — владевшие секретом сохранения духовной свежести, юности до глубокой старости. В этом им помогала не медицина, не особые физические достоинства, а прежде всего неослабевающая воля к жизни, деятельности, познанию.

САМОСОЗДАНИЕ

Как складывается великий ученый? Из каких событий, случайностей, закономерностей, врожденных способностей и приобретенных качеств? Безоговорочного ответа на эти вопросы нет.

Великие ученые бывают разными по характеру творчества. Одни знамениты тонкими и точными опытами, другие — обширнейшими знаниями и обобщениями множества

фактов, третьи — остротой мысли и неожиданными идеями, четвертые — глубиной исследований и умением находить скрытые закономерности природных явлений, пятые — разносторонностью научных интересов и синтезом идей и фактов из разных областей знания.

С Владимиром Ивановичем Вернадским особая сложность. Его следует относить… ко всем выделенным типам ученых сразу! Его отличали одновременно и точность анализа, и необычайная широта знаний, и умение обобщать множество фактов, и острота мысли, рождающая неожиданные идеи, и глубина исследований, позволяющая находить скрытые природные закономерности, и разносторонность интересов. Прекрасная память, замечательная работоспособность, знание многих иностранных языков, увлеченность научной работой, постоянное пополнение запаса знаний. Однако нельзя забывать, что сотни, тысячи людей обладали и обладают не менее емкой памятью, чем Вернадский, и не меньшей работоспособностью и прочими очень полезными, а то и необходимыми для ученого качествами. Почему они не становятся хотя бы отчасти подобными Вернадскому?

Среди современных детей и юношей искусственно отбирают наиболее одаренных. Их обучают в специальных школах, они посещают кружки и факультативы, с детства приобщаются к серьезным научным изысканиям, общаются с известными учеными, пользуются великими техническими достижениями (радио, телевизор, кино, магнитофонные записи и т. п.) для углубления в избранную специальность. Почему нет сейчас десятков, сотен Вернадских?

На подобные вопросы отвечают: наука ныне не та; или: есть такие ученые, только мы не умеем их оценить; или: такие гении рождаются раз в сто лет.

Безусловно, за последние десятилетия появилось множество новых отделов науки. Но ведь в своих главных чертах современная наука сформировалась в первой половине нашего века (до 1940 года). Строение атомов и атомных ядер, радиоактивность, элементарные частицы и античастицы, поля и вакуум, учение о сферах Земли, основные космологические идеи, теория ракетных и космических полетов, биохимия, экология… Многое из того, что сейчас считается новым, при ближайшем рассмотрении оказывается продолжением и развитием старого.

Может быть, сейчас просто нет необходимости в научных обобщениях, в широком охвате природных процессов, а требуется вести узкие конкретные разработки? Нет, именно конкретных разработок так много и они нередко так мелки, что чаще всего имеют очень ограниченное научное значение. То и дело слышатся призывы к широкой постановке проблем, комплексным разработкам, синтезу знаний, обобщениям на самом высоком уровне.

Ну а если мы просто не умеем оценить современных научных гениев? Маловероятно. Наука сейчас в почете, ученым предоставлено немало льгот, оценку их трудов проводят международные организации. Если ученый опубликует свои труды, вряд ли они пропадут, подобно семенам, упавшим на бесплодный камень.

«Мы с сожалением должны сказать, — писал в 1963 году академик Д. В. Наливкин, — что второго Вернадского среди нас нет. Мы иногда даем выдающиеся, блестящие исследования и идеи, но все же для каждого из нас совокупность этих исследований, работ и идей не могут сравниться с итогами научной деятельности Владимира Ивановича». И в наши дни с полным основанием можно повторить слова другого академика — А. П. Виноградова: «Как путники, которые чем дальше отходят от горы, тем лучше ее видят, так и мы… видим сейчас все растущий на наших глазах образ ученого огромной силы».