Вернадский
Шрифт:
Пространство атомного ядра диссимметрично!
Вернадский не имел в виду конкретно структуру атома и проведение подобных сложных экспериментов, когда высказал общее предположение о диссимметрии пространства. Оказалось, что это — закон природы, эмпирическое обобщение!
Он основывался на более зримых, известных в ту пору фактах устойчивого нарушения симметрии живых клеток и лика Земли. Но в том и суть большинства научных открытий: в частном увидеть общее, в известном — неведомое. Этим счастливым даром обладал Вернадский.
Идея разнообразия реальных пространств материального
Проблемы пространства-времени
В шестьдесят лет, находясь в Париже, начал Владимир Иванович обдумывать феномен времени. Сказались постоянные упоминания о теории относительности в научной и философской литературе, в массовой печати и в беседах с учеными.
Появился новый стимул к познанию столь таинственных субстанций, как время и пространство, вещество и энергия.
Он привык представлять время незримым потоком, пронизывающим всё сущее. Отличие геологической точки зрения виделось в том, что интервалы времени необычайно велики, а пространство ограничено пределами планеты или ее частей.
Физики вслед за Эйнштейном отвергли существование абсолютного пространства и времени. Ещё раньше Вернадский рассматривал кристалл как особую форму структуры пространства, которое тем самым в реальности бывает только относительным.
Но так ли всё просто со временем? Что это такое?
Вернадский исходил из своих исследований в радиогеологии и биогеохимии. Радиоактивный распад и размножения организмов — два процесса-антипода.
Распад атомов идёт по строгим математическим законам. Это — геологические часы. Зная скорость распада данного элемента и определив количество в породе радиоактивных минералов и продуктов их распада, подсчитывают возраст данной породы.
И размножение организмов идет — в идеале — по геометрической прогрессии. В отличие от радиоактивного распада оно меняется под воздействием окружающей среды. В противном случае единственная одноклеточная диатомея, накапливающая кремний, за восемь дней беспрепятственного размножения создаст массу живого вещества, равную объему Земли, а еще через час удвоит эту массу!
Так проявляется геохимическая сила Жизни, участвующей в миграции атомов, слагающих земную кору, гидросферу, атмосферу.
Скорость размножения организмов в благоприятной среде — показатель активности Жизни. Такие показатели неодинаковы для различных видов: максимальные скорости размножения — у микробов, минимальные — у высших животных.
Вновь аналогия. У живых существ — скорость размножения, а у радиоактивных веществ — скорость разложения.
Живое вещество аккумулирует лучистую энергию Солнца и создает из простых структур сложные. Радиоактивные вещества излучают энергию и теряют сложную структуру.
Скорости радиоактивного разложения и биологического размножения выражаются сходными формулами. Разница — в знаке показателей степеней. И в эти формулы входит время.
Но что есть время, присущее всем реальным процессам?
Вернадский углубился в проблему времени как геохимик, пытаясь познать
«И пока я пишу эти строки, начиная работу, неизменно и без перерыва течет время, раздается мерное биение часов и из вечности будущего в вечность прошедшего уходит время». «Время! Где же твой непреложный закон, твое мерное и невозмутимое течение? Разве не сам человек определяет скорость твоего потока и разве не в нем самом познание времени?»
Более интересную идею высказал десятилетием раньше русский физик H.A. Умов: четырехмерное пространство-время неподвижно, а течем мы, странники в этом мире. Три оси пространства и одна ось времени — это условная неподвижная система координат, позволяющая измерять скорость и механических перемещений, и химических превращений.
Вместо потока времени — череда изменений. Сводя проблему к выбору системы координат, мы ничуть не проясняем сущность времени как свойства реального мира, постоянно меняющегося. А если изменчивы и любые системы координат и нет ничего постоянного в Мире, кроме постоянных изменений?
Загадки остаются, а значит, остается и стремление разгадать их.
Было еще одно обстоятельство, побуждавшее Вернадского задумываться над проблемой времени: встреча в Париже с философом Анри Бергсоном. Его труды Владимир Иванович читал более десяти лет назад.
«На практике, — писал Бергсон, — мы воспринимаем только прошлое, а чисто настоящее есть просто неуловимая грань в развитии прошлого, въедающегося в будущее». Он связывал время с процессом мышления, воспоминания. Иные философы утверждали, что мир, окружающий и пронизывающий нас, есть иллюзия, создание нашего воображения; он и вовсе может отсутствовать!
Для натуралиста последнее предположение выбивало прочные опоры, на которых можно вести научные исследования. Вместо изучения природы достаточно было бы заниматься психологией. Вернадского такая перспектива не устраивала.
Но как разобраться со множеством разнообразных скоростей распада атомов или размножения организмов, движения планет и превращений минералов? Для каждого процесса — своя скорость и продолжительность («дление», как говаривал Бергсон).
Привычное время воспринимается как явление абсолютное: поток, увлекающий все сущее, проникающий всюду, а потому и неуловимый. В действительности перед нами бесчисленное множество проявлений времени для различных объектов, процессов, видов пространства.
Согласно теории Эйнштейна, «ход времени» зависит от соотношения наблюдателя и объекта (с приближением скорости объекта к световой время замедляется) и от силы гравитации. Это можно доказывать или опровергать не только с помощью рассуждений, но и в экспериментах, на опыте — научным методом.
Вернадский переходил от геохимических исследований к познанию проблем времени, от общих законов — к конкретным загадкам планеты. Он писал: «Геология — наука о времени столько же, как и о пространстве (материи, энергии), и поэтому ни в одной из других естественно-исторических наук нет такого проникновения в пространство-время, как в ней».