Верни мне сына
Шрифт:
— А здесь тоже есть камеры? — Я обвожу взглядом спальню, и, глядя на Дениса, прищуриваюсь.
— Нет, что вы. Вы же не в тюрьме, — усмехается он. — Даня будет много времени проводить в игровой зоне, и я решил, что так будет безопасней оставлять его одного. Куда бы вы ни отошли, всегда сможете наблюдать за ним со своего мобильного.
Подойдя ко мне с телефоном, он объясняет, какое приложение нужно скачать и какой пароль нужно ввести для доступа к видеонаблюдению.
Я слушаю его вполуха и исподлобья смотрю на провинившееся лицо Эли.
Вот
И все благодаря ей.
«Надо же, как быстро она меняет маски», — усмехаюсь мысленно я, и вспоминаю, какой она была ровно пять минут назад.
— Все понятно? — выводит из раздумий Денис.
Я неуверенно киваю. На самом же деле все прослушала. Ну, ничего, разберусь с приложением сама, не маленькая.
Не сказать, что я рада такому пристальному надзору за Даней. Отныне это и моя территория тоже.
Что же это получается, теперь, чтобы войти в игровую зону, я должна убедиться, что на мне присутствует халат, а я не в одном нижнем…
И тут меня как обухом по голове ударило.
С колотящимся сердцем быстро прокручиваю в памяти сегодняшний день: не входила ли я в игровую зону в нижнем белье или в сорочке?
«Так, какие на мне трусы? Ой, бли-и-ин…» — Я мысленно хлопаю себя по лбу и краснею, то ли от стыда, то ли от злости.
Сверлю взглядом Дениса, играющего с Даней.
Он не имел никакого права ставить там камеру без моего согласия! Или как минимум должен был предупредить!
Вспоминаю свои белые хлопковые трусы и далеко немодный бюстгальтер. Да и фигура у меня не совсем-таки идеальная, чтобы показывать ее всем кому не попадя. А что если бы я прошла мимо камеры голой?
Несмотря на то, что наличие камеры выводит меня из себя, молчу. Я здесь на птичьих правах. Так, нянечка, присматривающая за ребенком от которой и так старательно пытаются избавиться.
Снова смотрю на Элю и не перестаю ей удивляться. Бог ты мой, с каким удовольствием она играет с Даней слоником, по-доброму улыбается. Актриса!
При Денисе она как шелковая. Делает вид, что заботится о нас с Даней. Вспомнить только, как тепло встретила нас утром, как предложила мне перейти на «ты».
А вечером таки достала из себя гнилое нутро. Стоило Денису выйти из комнаты, так все ее рассказы про Италию, и младших брата и сестру тут же стихли.
Элеоноре резко перехотелось делиться со мной своим прошлым. Как только мы остались одни, она тут же закончила игру в «подружек» и стерла с лица улыбку.
Даня настойчиво призывал ее поиграть, стуча по руке мягким слоником, но тогда девушке было не до баловства с ним. Сидела напротив меня и молча сканировала ненавистным взглядом.
Тогда я поторопилась развеять затянувшуюся паузу.
— Значит, у тебя в Италии осталась большая семья?
Эля хмыкнула и отвернула голову. Всем своим видом дала понять, что не собирается болтать со мной по душам.
В таком случае и я больше не стала задавать вопросов.
А дальше начался кошмар…
Он длился от силы минут пять, но и этого мне было достаточно, чтобы мысленно попрощаться с сыном и сойти с ума от горя.
— О-о, кажется, кое-кому пора спать, — улыбается Денис зевающему Дане, и, встав с кровати, берет его на руки. — Пойдем, отнесу тебя в твою кроватку.
Эля с умиленной улыбкой смотрит на них, а стоит только Денису повернуться к ней спиной, она устремляет взгляд на меня.
Ее лицо резко меняется: глаза темнеют, уголки губ надменно поднимаются вверх.
Вздергивает подбородок, скрещивает на груди руки.
«Выкрутилась? Ну, ничего, ничего, я обязательно придумаю, как от тебя избавиться», — так и читается в ее взгляде, отчего мои руки покрываются мурашками.
«Выживешь меня, уйду вместе с сыном!» — не сводя с нее взгляда, обещаю про себя я.
Полночи не могу уснуть. Ворочаюсь, гоняя в голове пугающие мысли.
Только одному богу известно, что еще придумает эта гадюка. Не перестаю поражаться: она в первый же день обвинила меня в том, что я ударила сына!
А что выкинет завтра?
От этой мысли мне становится дурно.
Мне срочно нужен свежий воздух, чтобы хоть немного привести себя в чувство.
С головой кутаюсь в махровый плед, выхожу из комнаты, и тихонько крадусь по широкому коридору, освещенному двумя ночниками. Сворачиваю в кухню, где царит полумрак, иду к лоджии. Закрыв за собой дверь, распахиваю окно и, набрав полную грудь воздуха, медленно выпускаю его из легких.
Ветрено, холодно. Где-то отдаленно слышится рев мотоцикла и гул сирен. Один в один как сейчас у меня на душе — мрачно и беспокойно.
Глаза жгут горькие слезы, трясет, то ли от холода, то ли от отчаяния.
Почему-то в этот момент, я ощущаю себя одинокой, беспомощной. Кажется, что я одна в этом огромном мире. Совсем одна. Как та единственная звезда, мерцающая в черной бездне.
Не дай бог случись что-то страшное, и мне даже не к кому бежать за помощью…
Во всей необъятной вселенной нет ни единого человека, который смог бы подставить плечо и одним движением, одним добрым словом, укрыть меня от всех бед.
Ведь у меня всю жизнь все наоборот. С детства я за кого-то борюсь: за мать, которую поколачивал отец, за непутевую младшую сестру, за бабулю. А теперь вынуждена бороться за сына.
Честное слово, так хочется выдохнуть и просто жить, не борясь за свое счастье, не отстаивая свои права, не боясь получить нож в спину.
Я всхлипываю от обиды, утираю пледом щеки, прерывисто вздыхаю.
Вот бы вернуться на несколько лет назад и не пойти на вечеринку, где я встретила Румянцева, а потом не выходить за него, и не попасть в аварию, благодаря которой я стала бесплодной. Или неполноценной, как считает мой пока еще муж.