Вернись до заката
Шрифт:
Долли с надеждой посмотрела на Патрицию и явно повеселела.
— Знаешь что? У меня есть предложение. Почему бы тебе не присесть за наш столик, пока не появился твой муж? Я тебя познакомлю с Густавом, мы немного поболтаем и подождем Эндрю. Как ты на это смотришь?
— Густав — это твой муж?
— Да. Не удивляйся его имени, его отец был немцем.
— А ты уверена, что он не будет против? — испуганно спросила Долли, хватаясь за помощь, как утопающий за соломинку.
— Конечно
Патриция терпеливо ждала, пока Долли приводила себя в порядок, ликвидируя последствия наводнения. Тут дверь неожиданно приоткрылась, и очаровательная официантка в униформе заглянула в комнату, внимательно оглядывая присутствующих дам.
— Нет ли среди вас миссис Батергейм? — спросила она. — Мистер Батергейм волнуется, не случилось ли с вами чего-нибудь?
— Забавный получился вечер. А ребята славные, правда? — сказал Густав, повернувшись к жене.
Он с удовольствием посмотрел на Патрицию, сидящую рядом с ним в машине. Его взгляд скользнул по красивой длинной ноге, соблазнительно обтянутой серебристым трикотажем, и почувствовал, как шевельнулось в душе желание. Он заставил себя сконцентрироваться на дороге и крепче стиснул руль.
— Да, очень приятная пара, согласилась Патриция. — Я так рада, что Эндрю все-таки не оставил Долли в затруднительном положении. Она все глаза проплакала в дамской комнате.
Густав не сразу ответил, и Патриция даже несколько забеспокоилась.
Нервно заерзав на сиденье, она неуверенно спросила:
— Густав? Почему ты молчишь?
— Похожи на нас пять лет назад, не находишь? Забавно, но рассуждения Эндрю о работе лишний раз напомнили мне о том, каким дураком я был когда-то.
— Здорово, что ты с ним так откровенно поговорил. Мне кажется, они теперь будут по-другому смотреть на жизнь, по-другому выбирать приоритеты. Этот юноша теперь задумается о том, что и у его жены тоже есть свои интересы. Мне кажется, у них все будет хорошо.
— Будем надеяться. Но ты так долго пробыла в комнате отдыха, что я даже забеспокоился. Я испугался, а вдруг тебе стало плохо.
Почувствовав напряжение, сковавшее его плечи, Патриция с благодарностью посмотрела на него. Ее сердце задрожало от радости, что он так сильно любит ее. Она поторопилась успокоить его.
— Да нет, я хорошо себя чувствую. Кстати, я вчера сдала анализы, и моя беременности подтвердилась. Конечно, скоро меня будет тошнить по утрам, но я уже знаю, как с этим бороться. Я это уже однажды проходила, так что нет причин для беспокойства.
Вместо ответа Густав нежно положил руку на ее теплое колено.
— У тебя завтра прием у врача,
— Густав… — засмеялась Патриция.
— Что? — Он не вполне понял причину ее смеха и на мгновение убрал руку, чтобы выполнить сложный вираж на дороге.
— Не думай, что если наш первенец умер, это значит, что это может повторить и с другим нашим ребенком. В поликлинике мне сказали, что такое случается в одном случае из тысячи.
Беспокойство и сожаление охватили Густава. Он никак не мог забыть, что в смерти ребенка была и его вина.
— Это, конечно, хорошо, но я должен быть убежден в том, что тебе предоставлен самый лучший уход и медицинская помощь. Мы не можем рисковать. Поэтому ты больше не будешь работать в магазинчике, передвигая всю эту тяжеленную мебель. Если Марион нужна помощь, я всегда к ее услугам. Кстати, я тут обнаружил неплохой домик неподалеку. Не хочешь ли завтра съездить посмотреть на него?
— Ты не забыл, что Марион завтра выписывают? — напомнила Патриция.
— Никогда! Ты увидишь, с какой помпой я буду ее встречать! — горделиво заявил Густав. — Патриция… — опять прошептал он, когда ее уже стало клонить в сон.
— А? — Патриция повернулась к Густаву и посмотрела на него сонными глазами.
— Мне очень жаль, что мы встретили Эстер в ресторане. Она наговорила тебе этих гадостей только потому, что была зла на меня.
— Ну это понятно и без объяснений. Кстати, я вполне справилась с ней сама, — не без гордости в голосе ответила Патриция.
— Просто прекрасно справилась, — усмехнулся Густав, вспоминая покрасневшее от злости лицо Эстер и то, как она отошла от их столика, словно побитая собака.
Густав вошел в гостиную их нового дома и обнаружил, что его жена стоит на цыпочках перед книжным шкафом, старательно вытирая пыль с верхней полки. При этом ее упругая попка, обтянутая короткой черной юбочкой, призывно покачивалась. Как только он увидел свою красавицу-жену, его способность к осмысленным поступкам куда-то улетучилась. Он подошел сзади и обнял ее за талию, с удовольствием вдыхая цитрусовый аромат ее духов.
— Как ты вкусно пахнешь, — промурлыкал он, целуя ее в макушку.
Он ткнулся носом в ее нежную шейку и покрепче прижал Патрицию к себе. Она повернулась к нему, и ее зеленые глаза остановились на ленивой улыбке победителя, гулявшей на его губах.
— Ты тоже неплохо… — прошептала Патриция и, не в силах больше бороться с искушением, встала на цыпочки и начала осыпать поцелуями его чувственные губы. Она игриво прикусила нижнюю губу Густава, как бы приглашая его поиграть.