Вернись, любовь

Стил Даниэла

Женщина поколебалась, но всего лишь мгновение.

– Хорошо.

В посетительнице чувствовалось отчаяние, пугающее безумие во взгляде, когда она поправляла сумку на плече. В какой-то миг молодая женщина взмолилась, чтобы у этой странной взъерошенной незнакомки не оказалось оружия. Но в таком случае тем более стоило вызвать мистера Паччиоли. Она пошла по длинному узкому холлу, оставив Изабеллу с двумя охранниками в синей униформе. И меньше чем через минуту вернулась вместе со спешащим рядом с ней Альфредо Паччиоли. Ему было слегка за шестьдесят, он был почти лысым, с аккуратной белой челкой, хорошо сочетающейся

с его усами и подчеркивающей смеющиеся голубые глаза.

– Изабелла, милая, как поживаете? Ищете, что купить для демонстрации ваших коллекций?

Но она только покачала головой.

– Могу я минутку поговорить с вами:

– Конечно. – Затем он повнимательнее пригляделся к ней, и ему не понравился ее вид. С ней явно произошло что-то ужасное. Как будто она была тяжело больна или, возможно, слегка рехнулась. То, что она сделала через мгновение, подтвердило это: Изабелла молча распахнула коричневую сумку и вытащила завернутый в шелк сверток, высыпав его содержимое на стол.

– Я хочу продать это. Все.

Значит, она сошла с ума? Или возникла стычка с Амадео? Неужели он изменил ей? Ради Бога, что же произошло?

– Изабелла ... дорогая ... это немыслимо. Эти вещи многие годы принадлежали вашей семье. – Он с ужасом взирал на изумруды, бриллианты, рубины, на кольцо, которое он продал Амадео всего несколько месяцев назад.

– Я должна. Не спрашивайте меня почему. Пожалуйста, Альфредо, мне нужна ваша помощь. Просто сделайте это.

– Вы серьезно? – Неужели их бизнес внезапно рухнул?

– Абсолютно.

Теперь он понял, что она не больна и не безумна, а случилось нечто очень серьезное, даже ужасное.

– Но на это может потребоваться некоторое время. – Он с любовью дотрагивался до изящных украшений, прикидывая в уме, куда можно пристроить каждое из них, хотя это не доставит ему удовольствия. Продажа фамильных драгоценностей была равносильна продаже семьи или ребенка с аукциона. – У вас действительно нет другого выхода?

– Никакого. И у меня совсем нет времени. Дайте мне за них сколько можете сейчас. Сами. И не обсуждайте это ни с кем. Ни с единым человеком. Это дело... это... О Господи, Альфредо, пожалуйста. Вы должны помочь мне. – Ее глаза вдруг наполнились слезами, и он протянул руку, вопросительно глядя на нее.

– Я боюсь спрашивать. – Уже дважды случалось нечто подобное. Первый раз – год назад. А второй – всего неделю назад. Это было страшно... ужасно... и ничего не вышло.

– Не спрашивайте. Я не могу ответить вам. Просто помогите мне. Пожалуйста.

– Ладно. Ладно. Сколько вам нужно?

– Десять миллионов долларов.

– О Боже.

– Если вы не можете дать необходимую мне сумму, дайте сколько можете. Наличными.

Он удивленно посмотрел на нее, а затем кивнул:

– Я могу вам дать... – он быстро подсчитал имевшиеся у него на тот момент наличные деньги, – около двухсот тысяч долларов. И возможно, столько же через неделю.

– Вы не могли бы дать мне их сегодня?

У нее был такой отчаянный вид, что на миг ему показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

– Я не могу, Изабелла. Мы только что произвели огромные закупки на Дальнем Востоке и почти все деньги вложили в драгоценные камни. Понятно, что это совсем не то, что вам надо. – Он взглянул на груду бриллиантов, а потом снова задумчиво посмотрел ей в глаза. Внезапно

он почувствовал такой же страх, как и она. Ее отчаяние было заразительным. – Вы можете подождать немного, пока я сделаю несколько звонков?

– Кому? – Ее глаза мгновенно наполнились ужасом, и он увидел, как у нее снова задрожали руки.

– Доверьтесь мне. Некоторым коллегам и друзьям. Возможно, мы сможем собрать еще некоторую сумму. И... Изабелла... – Он заколебался, но подумал, что понял правильно. – Это должны быть... наличные?

– Да.

Значит, он прав. Теперь и у него задрожали руки.

– Я сделаю все, что смогу.

Он сел рядом с ней, снял трубку и позвонил пятерым или шестерым друзьям. Ювелирам, скорнякам, какому-то теневому банкиру, профессиональному игроку, который когда-то был его клиентом, а потом стал близким другом. У них он смог набрать еще триста тысяч долларов наличными. Он сказал ей об этом, и она кивнула. Итого пятьсот тысяч. Полмиллиона долларов. Одна двадцатая часть того, что они требовали. Пять процентов. Он с грустью смотрел ей в глаза.

– Это поможет? – Он поймал себя на том, что молится, чтобы помогло.

– Должно помочь. Как я смогу получить их?

– Я немедленно пошлю курьера и возьму часть ваших украшений для других ювелиров.

Она бесстрастно наблюдала, как он отобрал несколько вещей. Когда он взял кольцо с бриллиантом, она закусила губу, чтобы сдержать слезы. Ничто не имело значения – только Амадео.

– Этого хватит. Деньги будут здесь у меня через час. Вы можете подождать?

Она слегка кивнула.

– Отправьте вашего курьера через черный ход.

– За мной следят?

– Нет, за мной. Но моя машина стоит у главного входа, и они могут наблюдать за выходящими отсюда.

Он больше не задавал вопросов. В этом не было необходимости.

– Хотите кофе, пока будете ждать? – Она только покачала головой, и он ушел, нежно похлопав ее по руке. Он чувствовал себя совсем беспомощным, и так оно и было.

Изабелла просидела в молчаливом одиночестве чуть больше часа, ожидая, думая, стараясь не позволять своим мыслям ускользать к мучительно болезненным воспоминаниям о нежных мгновениях, проведенных с Амадео. Мысленно она возвращалась к первым и последним встречам, к радостным моментам, когда она впервые увидела его с крошечным Алессандро на руках, к их первой коллекции, которую они представили с бесподобной смелостью и восторгом, к медовому месяцу, к первому отпуску, к первому дому, к первому разу, когда они занимались любовью, и к последнему, всего четыре дня назад... Воспоминания были невыносимы, они разрывали ей сердце. Мгновения, голоса и лица перемешались в ее голове, и она, пытаясь прогнать их, вдруг чувствовала, как в ее душе поднимается паника. Час ожидания показался ей бесконечным.

Паччиоли вернулся и передал ей длинный коричневый конверт – пятьсот тысяч долларов наличными.

– Спасибо, Альфредо. Я всю жизнь буду признательна вам. И Амадео тоже, пока будет жив. – Конечно, это не десять миллионов, но начало все же положено. Если правы полицейские и похитители действительно являются любителями, возможно, даже полмиллиона покажутся им приличной суммой. Должны показаться. Ведь это единственное, что у нее оставалось после того, как все счета были заморожены.

– Изабелла... могу ли... могу ли я еще что-нибудь сделать?