Верните вора!
Шрифт:
Его совесть была чиста: как вы помните, непонятно каким чудом он ухитрился в экстремальных условиях накормить кучу народа, а никто не заплатил ему ни полтаньга и даже не сказал спасибо. Это уж не говоря о риске, стрессе, нервах и всём таком прочем. Поэтому два корабля пустыни были взяты на абордаж, а груз китайского шёлка, русского льна и персидских халатов легко перекочевал к самым бесчестным и нетребовательным перекупщикам. Впрочем, от самих верблюдов многоопытный домулло тоже посоветовал побыстрее избавиться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Хвала Аллаху, что бы ни случилось!
Так что к обеду этого же дня два перемигивающихся ослика, везущие на своих спинах двух достойных ханум в богатых платьях и глухой парандже, остановились прямо напротив эмирского дворца, наблюдая за бегающими взад-вперёд стражниками.
— И собственно, какого северного мха мы сюда припёрлись?
— Чтобы предотвратить страшное бедствие — междоусобную войну мусульман на улицах этого благословенного города, о недогадливейший из всех воров!
— Круто. Но у меня есть целых два вопроса в тему. Во-первых, какая война, с кем, зачем и почему? Во-вторых, а мы-то здесь причём?
— Отойдём в сторонку, поближе к торговым рядам, а то вон тот высокий красавец страж уже минут десять строит мне глазки. — Ходжа недовольно покачал головой, разворачивая лопоухого эмира в нужную сторону. — Пока ты творил чудеса кулинарного искусства, я торчал у ворот дворца, изображая наивного деревенского простачка, пытающегося продать белого осла какой-нибудь красавице в гарем нашего повелителя. Надо мной смеялись, меня гнали, я словил пару-тройку крепких тумаков, но много услышал из того, что не предназначено для ушей простого народа. Так вот, на город идут войска Хайям-Кара, о бесстыжий визирь Шариях ай Сули-Сули, пусть шайтан да прищемит ему его лживый язык мышеловкой…
— Или крышкой от унитаза, — быстро дополнил Лев. — Тоже очень неприятно.
— Будь по-твоему, о начитанный и многоопытный.
Так вот, наш визирь, вознамерившись захватить эмират в отсутствие истинного правителя, готов открыть ворота Бухары захватчику!
— Вот тут повтори два раза, я чей-то туплю… Какой же Хайям-Кар захватчик, если он весь из себя сплошной шейх и офигенно праведный мусульманин?
На этот раз Насреддин долго и сосредоточенно молчал, тщательно выбирая слова. Как объяснить иноземцу и иноверцу, что в исламском мире сражения и войны между своими естественны, логичны и время от времени даже обязательны? Как признать, что даже в умме самого Мухаммеда нашлись люди, не пожелавшие следовать его путём. Как на пальцах доказать, что каждый мулла, каждый учёный шейх, да и любой праведный мусульманин, совершивший паломничество в Мекку, вправе трактовать Коран так, как ему лично представляется правильным, и единого, общего, бесспорного чтения этого святого текста до сих пор нет!
Ислам — миролюбивая религия? Верно, но любой мусульманин имеет освящённое шариатом «право на убийство». Разрешено убить за изнасилование, за осквернение мечети или совершить месть по праву пролитой крови.
Ислам — доброжелателен к иноверцам? Верно, но лишь к сторонникам Единого Бога, то есть к людям Писания — иудеям и христианам. Да и то лишь в тех случаях, когда они не «распространяют нечестие». А вот что именно счесть этим самым «нечестием», в Коране чётко не указано. А раз нет твёрдого определения по букве закона, то каждый определяет это сам, и, следовательно, можно всё…
Всевышний повелел человеку быть милостивым, но шайтан всегда напоминает, что милостив лишь Аллах! А люди слабы и слепы как в своей вере, так и в своей жестокости.
— Уважаемый, я буду краток. Законы шариата прекрасны и совершенны по своей божественной сути. Но мы не ангелы и не в силах соблюдать их все, ибо безгрешен лишь Аллах и его посланник. Так доступнее?
— Примерно как жить по совести или по закону, — понятливо подмигнул Лев. — Если я тебя просёк, то кальянные закроют, танцы живота запретят, пять раз в день групповые молитвы всем народом на главной площади, торговлю с неверными прижмут к ногтю, всех чужеземцев выселят в двадцать четыре часа, а вся полнота власти перейдёт в руки святого человека с чёрным именем?
— Воистину ты прав, почтенный. Но Бухара слишком дорога мне, и я не отдам её Хайям-Кару.
— Кто, ты?! — едва не расхохотался Оболенский, неприятно поражённый слишком серьёзным тоном друга. — Ты не отдашь? Да ты же просто хвастливый болтун, трепло, аферист, обманщик, который даже своего осла и то у меня зажилил! Ты один пойдёшь против толпы оголтелых фанатиков этого психопата?
— Да, — кротко ответил домулло… — А теперь помолчи, пожалуйста, мне надо кое с кем пообщаться.
— Минуточку, тема не закрыта. Ты что, вообще меня ни в грош не ставишь?! Я тут, между прочим…
Ходжа стукнул пятками эмира, и белый ослик резво припустил к торговым палаткам, оставляя позади возмущённо булькающего россиянина и понурившего голову Рабиновича. Он не любил, когда его хозяева ссорились, но кому были интересны молчаливые переживания умненького маленького серого ишака на фоне таких глобальных проблем? Увы, никому…
— Нет, ты слышал, а? Он в одиночку пойдёт останавливать злого визиря, у которого я так ненавязчиво спёр пару драгоценностей с головного убора. Вроде они у Ходжи, и он их, кажется, ещё не продал. Хотя должен был бы, если собирается начать подкуп стражи с целью не пустить местную религиозную знаменитость в Бухару. А у этого Хайям-Кара, как я понял, собственная армия и куча сочувствующих соглядатаев во всех слоях народонаселения. Если даже тот молодой еврейчик, что прыскал ядохимикатами на эмира, орал, что всё это он делает по благословению Хайям-Кара и своего почтенного ребе. Вот куда, кстати сказать, стоило бы заглянуть, так это в еврейскую общину. Сдаётся мне, здешние ростовщики слишком много знают…
— Вы кого-то ждёте, почтенная ханум? — раздался голос сзади, и, вяло обернувшись, Лев увидел двух стражников, подозрительно оценивающих его с ног до головы.
— Изыдите, искусители, — гнусным фальцетом, абсолютно не подходящим к его массивной фигуре, попросил бывший россиянин. — Я тут мужа жду, а он ревнивый, как Отелло в третьем браке… Увидит вас поблизости — задушит!
— Нас?!
— Меня.
— А-а, ну храни аллах, — облегчённо вздохнули слуги закона. — Тогда мы его не очень боимся. Но скажите, откуда вы, уважаемая?
— Из… из Багдада. Приехал… тьфу, приехала позавчера в гости к двоюродной сестре на вареники. А чё не так-то?
— Всё! — Стражники недобро улыбнулись и выставили копья. — Караванов из Багдада не было уже месяц, вареники не мусульманская еда, и вы так похожи на мужчину. Слезьте с ослика, ханум, ибо мы воистину применим к вам недозволенное…
— Облапаете? — не поверил Оболенский.
— Заглянем под чадру, — подтвердили стражи.
— Смотрите, правоверные, как тут честную женщину обижают, — басом проорал наш герой, но сочувствующих бухарцев почему-то поблизости не наблюдалось.