Вернуть Боярство 9
Шрифт:
— Да упокоятся их души и узрят свет Господень, — перекрестился монашек. — Ты, сын мой, поэтому так обозлен на православную церковь? Дойдя до такого уровня личной силы, ты уже должен был бы понять, что мои собратья спасли души твоих родных и близких. Они из своих грязных хлевов, пропахших вонью дерьма и соломы, из своей греховодной жизни и…
Кулак Петра мелькнул размазанной, размытой тенью и послеобразом — и отхаркивающийся кровью монашек оказался на каменном полу, в изумлении прижимая ладонь к разбитому всмятку носу. Тишину, что воцарилась в этот миг, можно было резать ножом — но я ощутил, как ауры многочисленных монашков
— Да что бы тебя все черти в задницу имели, Смолов! — рыкнул я, сбрасывая легким движением плеч давление своего родича и шагая вперед. — Я потом своими руками из тебя душу выну, полудурок вспыльчивый!
— Отойди, племянник, — мягко и увещевательно попросил меня дядя. — Не бери грех на душу и…
— Рот закрой, дядюшка, — перебил я его, поведя плечами и хрустнув шеей. Затем, достав Меч Простолюдина и пустив ману по своему доспеху, предложил. — Может, смоешься и своих заберешь? Всё же ты должен был видеть тогда, на что я способен… Поверь, на тебя одного, если я плюну на последствия, мне сил хватит с преизлихом.
— Ну, к счастью, я здесь не один, — спокойно заметил Кирилл Белозерский. — Так что уйми свой пыл, племянник. Не хочу позорить тебя, но если продолжишь в том же духе, то мне придется тебя прилюдно выпороть.
— Ну рискни, — хохотнул я, бравируя и пуская по своему доспеху пять разноцветных молний. — Даже будет интересно поглядеть, как ты намерен это сделать… А пока же — руки прочь от моего вассала.
— Он первый напал на монаха, — резонно замети Кирилл.
— За такие слова и я бы ему морду разворотил, — возразил я.
Да, правда, по закону, на стороне монахов… Но Пётр — мой человек! И говорил он явно с душой — видать, не врал сейчас… А кем я буду, если не встану на защиту одного из своих? Петр сделал для меня столькое, что я сейчас без тени сомнения вступлю в схватку, что бы его защитить. В схватку, которую проиграю совершенно точно… Но тем не менее — если я добьюсь, что бы нас пленили, я пойду на всё, что бы наш приговор отменили. Каким бы он ни был…
— Ну что, дядя! — захохотал я, ощущая, как по жилам вместо крови начинает течь расплавленная сущность моих молний, выводя организм на форсаж. — Поглядим, что крепче — твоя вера али моя мощь?!
Грохнул где-то вдалеке раскат грома, зазмеились молнии… и я наконец понял — что-то странное происходит. Никто не реагирует, не возводят защитные чары монахи, не начинают бой парочка из моего вассала и монашка, молчат аристократы… А дядя и вовсе, как будто бы, едва сдерживает смех.
— Ну всё, всё, господин, — раздался за моей спиной голос. — Наше выступление выиграло достаточно времени. Можно и прекратить.
Глава 8
— Ну чисто Коля в молодости, — утёр несуществующую слезинку из уголка глаза Сергий Белозерский, не сдерживав смех. — Посмотрим, говорит, что сильнее — моя вера или его «мощь»… И откуда только столько пафоса в речах, прости господи? Ну чисто семейная манера, чисто семейная… И мой покойный папаша, да будет милостив господь к душе старого злобного грешника, был такой же… Ну да ладно, посмеялись и хватит! Займемся делом, братья мои.
Сказать, что я растерялся, значит ничего не сказать. Секунду назад я уже просчитывал в уме, с чего сподручнее будет начать схватку, выцеливая возможные уязвимости в ауре дяди,
— Ты с самого начала с ними сговорился? — зло поинтересовался я у Петра.
— Я всё понял, как ощутил запах «Дыханья Искренности», — ответил мой вассал. — Специфическое средство, используемое православными Защитниками Веры — выпускниками ряда православных монастырей, чей долг оберегать не столько умы и сердца прихожан от дьяволова искушения, сколько вести контрразведывательную деятельность в интересах Синода и Империи.
— Жаль ты слишком рано остановил сего отрока, — вздохнул разыгравший с ним на пару ссору монах. — Было бы интересно поглядеть, сколь велика сила такого юного дарования.
— Она достаточно велика, брат Велизарий, что бы я не рекомендовал тебе её проверять, — сурово перебил его Белозерский. — Велика талантами матушка Россия, но силы моего племянника, коли он отбросит осторожность и начнет драться не щадя живота своего, достаточно, что бы эту комнату живым не сумел покинуть никто, кроме меня. Не искушай милосердие господне в угоду пустому любопытству. Займитесь делом!
— Даже я бы не справился, отец Сергий? — недоверчиво уточнил монашек. — Что же представляет из себя ваш родич?
Даже? Это откуда у черноризца такое самомнение?
— Даже ты, брат, — кивнул, странно ухмыляясь, Сергий. — Вижу, ты невнимательно читал полученные отчеты по одному прискорбному событию… Мой племянник из тех агнцев божьих, которые волков пополам перекусывают. А теперь займись делом, брат. Нужное состояние у наших сегодняшних клиентов поддерживать непросто!
Аристократы, на которых я глядел, выглядели как пустые оболочки, из которых вынули всё содержимое. Широко открытые глаза и рты, висящие вдоль тела руки, остекленевший взгляд… У одной из дам, той самой, с шикарным декольте, и вовсе из уголка губ текла густая, толстая ниточка слюны, плавно свисая с подбородка и постепенно приближающаяся к весьма соблазнительной ложбинке меж грудей…
— Дыхание Искренности — это алхимический сбор различных трав, точный состав которых никому неизвестен, — продолжил Смолов, наблюдая за суетящимися монахами. — Его использование, в сочетании с правильными молитвами и выполнением ряда условий, одним из которых является наличие малого святого среди творящих ритуалы, вызывает эффект отключения воли, разума и памяти у тех, на кого оно обращено. От этого не спасает почти никакая защита… Но есть существенный недостаток — если жертва в курсе, что именно против неё применяют, то несколько довольно простых мер предосторожности способны уберечь вас от действия этой гадости.
— Не богохульствуй! — сурово оглянулся на моего вассала упомянутый Велизарий. — Сей метод пришел ещё от первых слуг христовых и одобрен был самим спасителем! Не следует называть тех, на кого направлено это средство, жертвами!
— Непроверенные слухи, святой отец, — небрежно отмахнулся Пётр и продолжил. — Так вышло, что я сталкивался с этим ритуалом… И потому, едва ощутив запахи церковных благовоний и знакомые тонкие колебания в эфирном плане, я сразу принялся фильтровать воздух вокруг меня и тебя, господин Аристарх. Нет, отдельные, малозначимые элементы я пропускал — но и сделанного было вполне достаточно.