Вернуть Сталина!
Шрифт:
Ф. Чуев пишет: «Не вышло с клеветой, с посягательством на «Тихий Дон», решили убить: «Да ведь он же враг! Махно его в свое время взял в плен и почему-то не расстрелял, а отпустил — не зря этот Шолохов стал автором антисоветских писаний!»
Позвонил руководитель ОГПУ Генрих Ягода, с которым они были знакомы, и пригласил к себе: «Приезжай, Миша, посидим, выпьем, поговорим». На углу большого стола с откинутой скатертью стояли откупоренная бутылка водки и банка шпрот. Генрих Григорьевич наполнил рюмки, чокнулись. Шолохов выпил, а Ягода и говорит: «Что-то неважно я себя чувствую, пожалуй, не буду пить. Давай в другой раз встретимся, тебя отвезут». Шолохов подцепил вилкой шпротинку, закусил и уехал. В машине ему стало плохо. Резкая боль в желудке… Шофер
Там — сразу же на операционный стол. Собрались врачи, просят подписать согласие на операцию. Шолохов взглянул на врачей и внезапно под одной из белых шапочек увидел выразительные глаза молодой женщины, глаза, необъяснимо показывающие: не надо! Он поверил этим глазам, отказался подписать и остался жив».
В 1938 году вновь подбирались к писателю. По письму М.А. Шолохова И.В. Сталину была организована тщательная проверка с выездом на место. 23 мая 1938 года на стол вождю легла докладная записка секретаря партколлегии Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) М.Ф. Шкирятова и начальника 4-го отдела Главного управления НКВД СССР В. Е. Цесарского «О результатах проверки письма тов. Шолохова на имя товарища Сталина». Второй экземпляр этой докладной записки был направлен наркому НКВД Ежову. Проверяющие пришли к выводу, что «факты, изложенные т. Шолоховым в его письме, не подтвердились». (В том, что вывод «комиссии» будет именно таким, удивляться не приходилось — ведь непосредственным шефом Шкирятова в Комиссии партийного контроля был сам Ежов, занимавший в то время по совместительству пост ее председателя. Впоследствии М.А.
Шолохов рассказывал публицисту В. Осипову (Смена.1995. № 2): «Предупредили меня (в Ростовском управлении НКВД арест М. Шолохова поручили И.С. Погорелову, а он его предупредил об этом, впоследствии этих двух людей связала на долгие годы крепкая дружба. — Л.6.), что ночью приедут арестовывать и из Ростова уже выехала бригада. Наши станичные чекисты, как сказали мне, тоже предупреждены, их у окон и ворот поставят… Что делать? Бежать! В Москву. Куда же еще? Только Сталин и мог спасти… И бежал. На полуторке. Но поехал не в Миллерово, а к ближайшей станции в другой области».
В Москве Шолохов написал короткое письмецо Генеральному Секретарю ЦК ВКП (б):
«Дорогой т. Сталин!
Приехал к Вам с большой нуждой. Примите меня на несколько минут. Очень прошу.
М. Шолохов.
16.10.38 г.».
Сталин поручил первому заместителю наркома внутренних дел Л.П. Берия (сам нарком Н.И. Ежов был фактически отстранен от работы еще с начала июня 1938 года. — Л.Б.) подготовить вопрос о Михаиле Шолохове и арестованных вешенских районных руководителях, за которых хлопотал писатель, к заседанию Политбюро в самом срочном порядке.
М.А. Шолохов был приглашен на заседание. Все сидели, а Сталин ходил, молча попыхивая трубкой. Остановившись возле Шолохова, который не сводил со Сталина глаз, он сказал: «Человек с такими глазами не может быть нашим врагом. Товарищ Шолохов, как вы могли подумать, что партия даст вас в обиду? Великому русскому писателю Шолохову должны быть созданы хорошие условия для работы». В ходе заседания Политбюро люди, за которых хлопотал Шолохов, были также признаны невиновными. (В 15-м томе Собрания сочинений И.В. Сталина на странице 32 приводятся такие слова: «В 1938 году по статьям о контрреволюционных преступлениях органами НКВД было арестовано 52 тыс. 372 человека. При рассмотрении их дел в судебных органах осужден был 2 тыс. 731 человек, из них расстреляно 89 человек и 49 тыс. 641 человек оправдан. Такое большое количество оправдательных приговоров подтвердило, что нарком НКВД Ежов арестовывал многих людей без достаточных к тому оснований. За спиной ЦК творил произвол…».
А вскоре И.В. Сталин продемонстрировал и особое личное отношение к М.А. Шолохову и его семье. В день рождения писателя 24 мая 1939 года, вождь, узнав, что Шолохов с женой
Она по-житейски приметлива в воспоминаниях — оказывается, И.В. Сталин передал гостинец: «Развернула свертки, а там в одном конфетки, а в другом сладкая вода в бутылочках, фруктовая, для детей. Редкость до войны. И еще какие-то гостинцы…».
19 августа 1940 года М.А. Шолохов пишет письмо И.В. Сталину:
«Дорогой тов. Сталин!
Прошу Вас принять меня по вопросам колхозного хозяйства северных районов Дона. В области эти вопросы разрешить нельзя, да и здесь без Вас их едва ли кто-либо решит так, как надо. В Москве я пробуду 3–4 дня. Если Вы не сможете принять меня в эти дни, то очень прошу вызвать меня, когда Вы сочтете это возможным.
С приветом М. Шолохов».
И.В. Сталин принял М.А. Шолохова 23 августа в 22.40. Беседа закончилась в 24.00. В 22.45 к Сталину был приглашен В.М. Молотов и в 23.00 — Л.П. Берия. Ранее в тот же день И.В. Сталин разговаривал по телефону с секретарем Ростовского комитета партии Двинским. Речь шла о тяжелом положении с заготовками хлеба северных районов области, где значительная часть посевов погибла от суховея и сельскохозяйственных вредителей. В Вешенском районе, например, погибло 8,4 тыс. га (из 31 тыс. га). Руководство Вешенского района при поддержке Шолохова добивалось списания задолженности с колхозов. Не встретив понимания у областного руководства, Шолохов обратился к И.В. Сталину. 19 ноября 1940 года Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б), а также Постановлением СНК СССР от того же числа с колхозов Вешенского района была списана задолженность прошлых лет в размере 3350 тонн, произведена скидка с плана обязательных поставок 1940 года в размере 320 тонн и отсрочена натуроплата на будущий год в размере 400 тонн.
А спустя два года, 24 мая 1942 года, М.А. Шолохов вторично был удостоен чести отмечать свой день рождения в Кремле с Верховным Главнокомандующим. Ужин был на двоих. Сталин сказал: «Идет война. Тяжелая. Тяжелейшая. Кто о ней после победы ярко напишет? Достойно, как в «Тихом Доне»… Храбрые люди изображены — и Мелехов, и Подтелков, и еще многие красные и белые. А таких, как Суворов и Кутузов, нет. Войны же, товарищ писатель, выигрываются именно такими великими полководцами. В день ваших именин мне хотелось пожелать вам крепкого здоровья на многие годы и нового талантливого всеохватывающего романа, в котором бы правдиво и ярко, как в «Тихом Доне», были изображены и герои-солдаты, и гениальные полководцы, участники нынешней страшной войны…».
Шолохов вспоминал в беседах с Чуевым: «В 1942 году Сталин спросил меня: «Сколько времени Ремарк писал «На Западном фронте без перемен»? — «Три года», — ответил я. — «Вот и вам за три года надо бы написать роман о победе советского народа в Великой Отечественной войне».
В начале 1948 года Сталин встречался с одним из руководителей югославской компартии — М. Джиласом. Разговор коснулся литературы, и среди советских писателей Джи-лас особо выделил Шолохова. Но, похоже, Сталин был в обиде на талантливого писателя, который так и не приступил к роману о Великой Отечественной войне, хотя после того памятного ужина прошло целых шесть лет. Джилас в своих «Беседах со Сталиным» пишет: «Сталин заметил, что в стране есть и лучшие писатели и назвал неизвестные мне фамилии, одну из них женскую».