Вернуть всё
Шрифт:
Наталья заверила, что семь утра – это лучшее время, и Павел ушел. Оглядев собранные вещи, решила последовать мудрому совету и взять с собой только необходимое. После ревизии остался большой чемодан и баул. Да еще сумка с детскими вещами и едой в дорогу.
Вечером к ней забежала Вера. Увидев собранный чемодан у входа, осторожно поинтересовалась:
– Ты куда-то едешь?
– К маме с братом. Александр в тайге, а мне с его родителями что-то вовсе
– Как я тебя понимаю! У меня свекровь вроде неплохая, но как только она к нам в гости приходит, у меня все из рук валится. Муженек постоянно надо мной смеется. И ведь столько лет уже с ним живем, а я свекровь до сих пор боюсь.
– Вот и я тоже.
– У тебя поневоле забоишься. Она мне никто, а я ее стараюсь за километр обходить. Как зыркнет глазищами своими – жуть берет!
– Ты никому не говори пока, что я уехала, ладно? Не хочу лишнего шума.
– Постараюсь! Но после Нового года все равно скажу, не утерплю.
– Ладно, договорились.
– Знаешь, я уверена: все наладится!
Вера убежала. Наталья накинула пальто, с улыбкой проводила ее до ворот и помахала на прощанье рукой. Зашла в дом и прислушалась. С родительской половины не доносилось ни звука. Рассерженная Анфиса Николаевна даже на внука не пришла посмотреть. Уложив детей, Наталья проверила, не забыла ли чего, завела будильник на шесть часов и постаралась заснуть.
Заснуть не удалось. В голове непрестанно вертелись одни и те же вопросы, и, как надоевшие кадры кинохроники, лицо Александра. Постоянно обвиняющее и недовольное. Что ж, она делает правильно, уезжая отсюда. Хоть один их них будет доволен. Хотя нет, еще до чертиков довольна будет и Анфиса Николаевна. И Клавдия Петровна. Да и вся родня Александра. Наконец-то она станет для них источником радости. Вернее, не она, а избавление от нее.
Встала и принялась составлять прощальную записку. Перебрала уйму вариантов, и, как это часто бывает, вернулась к первому. Оставила записку на видном месте, но таком, чтобы в глаза никому чужому не бросалась. Она была уверена, что Анфиса Николаевна непременно придет с обыском и записку утаит. Хотя какой в этом смысл? Александр в любую минуту может позвонить пропавшей жене и узнать, куда она делась.
Задремала уже под утро и чуть не проспала, не услышав, как несколько раз трезвонил будильник. Разбудила ее привыкшая вставать рано в садик Ульянка, затеребив за руку.
– Мама, будильник звонит и звонит, а ты не встаешь!
С трудом открыв глаза, Наталья села на постели и очумело помотала головой. Посмотрела на часы: шесть пятнадцать. Время еще есть. Быстро оделась, велела одеваться дочери. Наскоро приготовила завтрак, покормила детей, что-то проглотила сама.
Ровно в семь была готова. Павел, как всегда, приехал вовремя. Они молча погрузили вещи, усадили детей в детские кресла. Так же молча отъехали от дома. Наталье показалось, что в родительской половине кто-то посмотрел в окошко, но это ее не взволновало. Для нее и второе недолгое замужество осталось в прошлом.
– Что, никому ничего не сказала? – Павел тоже заметил мелькнувшую в окне тень.
– А зачем? Если тебя открыто попросили уехать, чтобы не мешать жить любимому сынульке, то к чему глупые прощанья?
– Даже так? Открытым текстом?
– А когда Анфиса Николаевна стеснялась в выражениях?
– Никогда. Дама прямая. Что на уме, то и на языке. Чем и гордится. Вот только доколе?
– Не поняла.
– В этой истории она себя показала, мягко говоря, не самым лучшим образом. Теперь ее не только собственная родня осудит, но и собственный муж оценит по достоинству. Иван Александрович считает, что она хоть и вздорная баба, но в пределах разумного. Интересно, что он скажет, когда узнает, что она тебя, по сути, выжила?
– Да ничего он не скажет. Он ее во всем поддерживает.
– Э…, не скажи! Это она его во всем поддерживает. Не забудь, она ни дня не работала, занималась семьей и хозяйством. Как ты думаешь, на что она жить будет, если кормилец из семьи уйдет?
– Никогда он никуда не уйдет. Это невместно для начальника такого уровня.
– Это раньше было невместно, а сейчас даже поощряется. Много ты знаешь начальников, у которых остались старые жены? А если он ее и не поменял, то уж любовницей-то точно обзавелся.
– Он старовер, у них такое не приветствуется.
– Я ведь гипотетически говорю, только гипотетически. Так что станет делать брошенная жена?
– Не знаю. Работать, наверное, пойдет.
– А хочет ли Анфиса Николаевна работать? Она ведь никогда особо не перетруждалась. Домашняя работа сложная, не спорю. Но ведь другие-то с ней справляются, параллельно работая в хозяйстве. И таких, как она, в Ивановке раз-два и обчелся. У нас тут, слава Богу и семейству Вересовых, работа для всех есть.
– Я не понимаю, Павел, для чего ты это говоришь? Хочешь бальзам на мои раны пролить? Так мне раскаяние Анфисы Николаевны ни к чему. Что мне с ним делать?
– Тебе-то конечно, но вот Александру-то будет о чем подумать.
Наталью утомил этот бесперспективный разговор. Поняв, что она не хочет говорить, Павел включил тихую медленную музыку, и дети быстро уснули. Наталья тоже стала клевать носом, и не заметила, как они подъехали к областному центру.