Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Шрифт:
– Девятка, здесь Четырнадцатый! – Трошин взял протянутую Мысяевым трубку. – Как у вас обстановка?
– Спокойно все, Четырнадцатый. Оружие противника собрано и оприходовано, вот только что с машинами и мотоциклами делать – ума не приложу.
– Сколько всего захватили?
– Девять мотоциклов, из них четыре с коляской, три легковых, два легких грузовика, – принялся перечислять Девятый, в прошлом капитан и командир саперной роты, выходивший к своим в составе команды из девяти бойцов, а теперь командовавший одним из взводов отряда. – И это только те, что не сгорели.
«Четырнадцать водителей! – быстро сосчитал Вячеслав. – Да столько во всем отряде с трудом сейчас наберется… Хотя…» – тут он вспомнил
– Погрузите мотоциклы в грузовики! И не забудьте слить горючее из всех разбитых машин! Легковушки если повреждены – испортить и заминировать! Радиомашину в обязательном порядке вывезти в расположение отряда! При невозможности транспортировки – демонтировать рации.
– Вас понял, Четырнадцатый! – В голосе капитана Ульянова послышалась радость. Трошин отлично его понимал – бросать столь нужные и ценные трофеи, тем более доставшиеся в нелегком бою, нормальному командиру что ножом по сердцу. – Машина с рацией на ходу, но сам передатчик не работает – пулями посекло.
– Девятый, за полчаса управитесь? – Весь предыдущий опыт подсказывал майору, что на ночь глядя немцы в лес не полезут, но и затягивать собственную передислокацию не стоило, да и скорость перемещения по здешним дорогам совершенно не радовала.
– Постараемся, Четырнадцатый. Я пока отправил заслон к сорок восьмой точке и пять бойцов – на «жердочку» между ней и тридцать первой.
Слава бросил взгляд на расстеленную на импровизированном столе карту: «Так, это он про мост между Ельницей и Осово говорит. Речушка там, конечно, так себе, но объезда нормального у немцев рядом нет – при самом хорошем для них раскладе крюк километров в тридцать выйдет, да по лесным дорогам. Если очень гансам повезет – они к Палику часам к восьми утра добраться сумеют. Это если на ночной рейд решатся, а до утра отложат наступление – так и вообще к обеду только поспеют. По темпу мы их явно пока переигрываем».
– Понял тебя. Отбой!
Вернув трубку связисту, Слава спросил:
– С базы не сообщали, первая группа на связь не выходила?
– Нет, – ответил Новиков, сидевший на чурбачке в углу блиндажа. – Но ты сам им позвони. Дима, – обратился он к Мысяеву, – связь с базой давай!
Так уж вышло, что за последние несколько дней кандидат Мысяев незаметно подгреб под себя всю связь отряда, однако ни командир, ни комиссар не видели в этом ничего плохого: во-первых, в действиях телефонистов и радистов появилась хоть какая-то системность, что не могло не сказаться на качестве связи и ее оперативности, а во-вторых, трудно было ожидать, что представители Центра оставят без своего пристального внимания такую важную составляющую партизанской работы.
И десяти секунд не прошло, как бывший студент Московского института инженеров связи снова протянул черную эбонитовую трубку трофейного телефона партизанскому командиру.
– Здесь Четырнадцатый! От первой группы ничего нет?
– Две минуты назад пришел код – они на месте, – булькнула искаженным помехами голосом Белобородько трубка.
– Понял. Отбой!
– Сергей, все в порядке, – сообщил Трошин Новикову. – Пора людей выводить.
Чекист поднялся на ноги, тщательно отряхнул форменные галифе и подошел к ним. Мысяев быстро принялся переключать контакты на коммутаторе. Совершенно неожиданно для всех в разговор вмешался лейтенант Скороспелый:
– Товарищи командиры, – взмолился он, – а как же «бэтэшка»?
– А что «бэтэшка»? – Вячеслав не понял, при чем тут единственный «прихватизированный», как говорили в Спецгруппе, лейтенантом танк. Удивительно, но нашли его неделю назад довольно далеко от дороги, где он грустно стоял в кустах, с «сухими» баками, без пулеметов, но с десятью бронебойными снарядами в боеукладке и полностью исправный.
На трофейном низкооктановом бензине мощный мотор отказывался работать категорически, а отрегулировать карбюратор никто из бойцов отряда не сумел, но тогда у них еще оставалось какое-то количество отечественного, которого как раз и хватило для недолгого марша в поселок у озера.
– Куда мы ее потащим?
– Так что же, взрывать его? – с какой-то детской обидой спросил танкист. – Она же совершенно целая!
– И что? Тебя оставить, чтоб ты ее от всей группы армий «Центр» оборонял? Или всем нам остаться ради твоего любимого танка? – Новиков к сантиментам был не склонен, да и вообще уже давно дал понять, что все эти игры с тяжелой техникой не более чем пустая блажь.
– Зачем вы так? Мне всего два десятка бойцов надо на полчаса и пятеро – на три. Это самое большее!
– Смотри, командир! – Новиков повернулся к Славе: – Один танк этот ухарь и взвод просит, а было бы семь, как он мечтал, – глядишь, и дивизию нам с тобой собирать пришлось бы!
– Погоди, товарищ старший лейтенант, – Трошин поднял руку, призывая язвительного чекиста помолчать. – Вначале предложение выслушаем. А то за разбазаривание матчасти, глядишь, – передразнил он «москвича», – и нам отвечать придется… Давай, Федор, выкладывай, чего ты там накумекал!
– Так это еще товарищ батальонный предложил, – сверкнув белозубой улыбкой, принялся взахлеб излагать Скороспелый. – Мы сейчас грузим «семерку» на платформу. С талями и лебедкой, что в поселке есть, это – раз плюнуть. Цепляем к платформе дрезину и отгоняем метров на пятьсот в лес, там сгружаем и маскируем. Я потом вернусь и починю, ну и бензином нормальным разживемся, а то на этой фрицевской вонючке мотор детонит…
– На хрена тебе эти маневры?! – взвился Новиков.
– Спокойно, я сказал! – повысил голос Слава. – Я пока отрядом командую и решаю, что здесь и как! Людей дам, но на час. А там успел – молодец, не успел – взорву эту железяку к такой-то матери! Доморацкий! – он громко позвал начальника хозвзвода, круглощекого и пузатого техника-интенданта 1-го ранга, получившего звание перед самой войной, а до того заведовавшего какой-то снабженческой конторой. – Выдели лейтенанту двадцать человек из своих, все равно ваше барахло уже вниз по речке уплыло.
Из рапорта криминальассистанта Максера
«…При движении в указанный квадрат обнаружилось, что деревянный мост через реку Бурчак у деревни Глинище разрушен (сгорел). В соответствии с требованиями безопасности на другой берег была отправлена дозорная группа, форсировавшая реку вброд. Насколько мне известно, разведка противоположного берега проводилась на глубину до 100 метров и по фронту – на 200.
В 14.40 начальник оперативной группы унтерштурмфюрер Бойке созвал командиров подразделений и оперативных сотрудников на совещание, на котором было решено осуществить починку моста силами личного состава, поскольку ожидалось прибытие радиопеленгационных групп. По окончании совещания я направился к своему взводу, в этот момент с противоположного берега по нам был открыт плотный ружейно-пулеметный огонь, в результате которого большая часть начальствующего состава была убита или ранена в течение нескольких минут. Я лично видел, что унтерштурмфюрер Бойке был ранен в спину, но оказать ему помощь не смог, поскольку находился с другой от него стороны дороги, а огонь нападавших был так силен, что буквально не давал поднять головы.