Вернувшийся из навсегда
Шрифт:
А жизнь вон как повернулась. И поймали, и пытали… А теперь вот и некие особые умения Посвящённых пригодились. Правда, если припомнить историю своих скитаний, перемещений и некоторых спецопераций, в которых он с бойцами сопротивления принимал самое непосредственное участие, то в десятке случаев Светозаров воспользовался «Замыканием». Пожалуй, самое простое и незатейливое физическое действо из своего арсенала. Только и следовало, что в течение парочки часов заготовить в организме сложную биологическую жидкость, которая собиралась в секрециях под мышками и в паху. Порций получалось в зависимости от имеющегося времени от пяти до десятка, и потом они довольно просто выводились из тела прямо через поры в коже. Затем в виде легчайшего облачка, практически незаметного со стороны, порция посредством телекинеза отправлялась
В дальнейшем имелись ограничения во времени. Посвящённый мог дать импульс «Замыкания» не позже чем в течение часа. Если импульса не было, аморфная масса через час самопроизвольно становилась токопроводящей и… устройство переставало работать. Если импульс давался одновременно на несколько порций, «Замыкание» происходило во всех в один и тот же момент.
Минусы такого умения: длительная подготовка, возможность левитации только «родственной» субстанции, и сам импульс никогда ни с чем посторонним не воздействует. Ах да, и самое главное условие – это здоровое, полное сил и бодрости тело.
Иначе говоря, во время тихих, «ползучих» операций, когда время было неограниченно, лидер повстанцев пользовался своими умениями. Только для маскировки таскал с собой какое-нибудь диковинное устройство и делал вид, что вырубает камеры охранные, пожарные, стерегущие приборы противника именно воздействием каких-то особенных лучей. Прокатывало всегда. Ему верили. Вопросов лишних не задавали.
Вторая биологически активная жидкость, которую Посвящённые древности умели вырабатывать в своём теле, в сотни раз по едкости превосходила первую. Фактически она являлась смертельным ядом, но, ко всему прочему, не просто проедала пластик, любую иную изоляцию и химические волокна, а сжигало их на глазах. Примерно так же серная кислота прожигает бумажную салфетку.
Называлась эта жидкость коротко «Ёри» и выводилась из тела с мочой. Тоже поддавалась левитации, хотя невидимой из-за своей фосфоресцирующей зелёной окраски никак быть не могла. Но попадая врагу в гортань, вызывала смертельный паралич не хуже, чем цианистый кальций.
Минусы во время создания и употребления: цикл образования – четыре часа; нельзя держать в себе более пятнадцати минут и срок годности всего лишь пять минут. После чего «Ёри» самовозгоралось и сгорало тошнотворным, страшно дымящим пламенем. Хотя и некоторые минусы всегда можно перевернуть на плюсы, если необходима банальная дымовая завеса. Ну и счастье ещё, что «Ёри» не проедало тело своего создателя и не являлось лично для него ядом.
Ну и последнее, в чём нуждался узник, так это взрывчатка. Причём совсем не для пролома стен или дверей, чтобы сквозь проломы сбежать на волю. Для этого он не смог бы накопить должное количество. А смог бы, то при таком взрыве от него самого только мокрое место осталось. Взрыв был призван сделать только одно: отвлечь внимание, сорвать окружающие узника шторы и создать панику. Ну, разве что повредить несколько аннуляторов, которые могут оказаться достаточно близко от поверхности пола. Да пожалуй, ещё одна задача: раззадорить, заставить действовать Могильщика. Того самого робота, который изначально был поставлен здесь для пленения любого иного «проходчика» и отрезания ему ног.
Делалась взрывчатка тоже на одной и той же фабрике, называемой «организм Посвящённого». Имела она и своё, даже более кратное название «Шу», и Пётр в своё время немало насмеялся над возникающими у него в сознании ассоциациями, связанными с методом вывода данного вещества. Ещё и шаманов-лаомцев уговаривал: «Давайте переименуем эту взрывчатку на «Пу». Не послушали, так и оставили «Шу».
С ней было проще всего: производи и складируй хоть сутками, хоть целую неделю. Потом достаточно того же несколько изменённого импульса-детонации «Замыкание», и заготовленное «Шу» с немалой силой разрывает всё, что вокруг него.
Оставалось только чётко выбрать время для побега и надеяться, что резко ставший выздоравливать организм не подведёт. А лучшее время – когда стражники спят. Относительно, конечно. Но ночь есть ночь, да и уверенность, что заключённый крепко спит, усыплённый снотворным, дежурных операторов расхолаживает. Каждая секунда задержки в их действиях – это лишние шансы узнику для прорыва на свободу.
Благодаря окрепшему организму и многим вернувшимся в тело возможностям Светозаров намеревался просто притвориться ночью на час-полтора спящим и за это время распределить накопленные порции «Ёри» и «Замыканий». А вот накапливать «Шу» он начал сразу же после ухода Аскезы. Для этого следовало прикрыть сливное отверстие заранее припрятанными частями бумажной одежды. Пётр давно приучил наблюдателей, что меняет разовую одежонку, чуть ли не три раза на дню, а они, видно, не пересчитывали да не пересматривали выброшенное, вот и удалось припрятать три достаточных комка скомканной бумаги.
Процесс пошёл! И можно было бы вздохнуть спокойно, если бы не два неприятных фактора. Так и не включили экран, и посетители продолжали доставать своими визитами. И ладно бы хоть лингвист надоедал, с ним хоть как-то интересно вести беседу. А то следователи зачастили, порой с совершенно неуместными и глупыми вопросами. Так и создавалось впечатление, что они пытаются сбить заключённого с толку, дезориентировать его по каким-то причинам.
Одно направление так и проходило красной нитью сквозь все допросы, запугивания и угрозы. А особенно когда неприятностей с этого направления ожидаешь заблаговременно, то они просчитываются на раз. А именно: землянина стали выпытывать, кого из женщин, когда и где он в последнее время имел в качестве любовниц и каким образом эти связи завершались. То есть начали проверять его нынешнюю способность к деторождению. Анализы-то с первого дня, что с последнего наверняка чётко показывали стабильную живучесть сперматозоидов. Да и процесс развития оплодотворённой яйцеклетки протекал изначально на «отлично». А тут прошло обусловленное время в пятнадцать дней, и зародыши «первого дня» стали массово погибать. Естественно, что учёные не имели никакого права взять и заявить, что во всём виноват саботажник Пётр Васильевич. Им следовало вначале всё тщательно перепроверить.
Ну а следователи просто обязаны были заподозрить сговор, диверсию, преступную халатность, происки врагов из-за границы и всё, что в эту обойму неправомерных действий входило. Вот они и забегали, проверяя всех и вся.
Тот же факт, что ни Аскеза не показывалась, ни генерала Жавена не было слышно в репродукторах, говорил о том, что всех, кто раньше контактировал с заключённым Пришельцем, сейчас пусть и временно, но отстранили от работы и копают под них, копают, копают…
В идеале такая перепроверка могла затянуться и на три, и на пять дней, что Светозарову было выгодно, и на что он изначально рассчитывал. Да и сам факт саботажа с его стороны никакие учёные вот так сразу и не докажут. Ну, разве что среди них вдруг окажется шаман из народности лаом и расскажет все секреты об умениях Посвящённых. Кстати, несмотря на кастовость хранителей древних знаний, и среди них могли оказаться предатели, польстившиеся на щедрые предложения императора. Так что назначенный на ближайшую ночь побег являлся более чем актуальным.
Может, предателя и не было, да и учёные не стали сталкивать вину за смерть зародышей на землянина, но когда много следователей да ещё и лучших, то идей тоже невероятно много. В том числе и дельных. Наверняка кто-то и выдвинул идею, что, возможно, замешан в провале программы сам узник. Или догадывается о том, кто это сделал, как и для чего. И, скорей всего, этого самого следователя и послали в узилище с напоминанием: «Инициатива наказуема! Сам придумал? Вот сам Пришельца и раскручивай!»
Потому что явился совершенно новый, никогда ранее не приходивший тип, по лицу, мимике и всему внешнему виду которого тотчас становилось понятно: опасный противник! Если вцепится, то уж точно намертво. Такому только дай заметить малейшую слабину, всю душу наизнанку вывернет. И ладно бы как раньше делал мятежник: попросту отказывался отвечать на любые вопросы, ещё и посмеивался окровавленным ртом, когда его жестоко пытали, избивали, мучили голодом и жаждой. А то ведь на кону стоял намеченный побег. Заедаться не стоило, следовало всеми силами показывать своё недоумение по поводу происходящего и максимально отторгать от себя всякие подозрения. По крайней мере до ночи. А там уже – как получится.