Вершины держат небо
Шрифт:
– А что?
– Разберемся и под трибунал отдадим, вот что. У вас и одной нормальной банки тушенки не попадалось?
– Как не попадаться.
– Попадалось.
– Мы, товарищ генерал, статистику навели, – внес ясность все тот же неугомонный офицер с румяными щеками, уписывая с аппетитом холодную картошку с таранью.
– И какова она?
– Примерно одна нормальная банка из десяти.
– Точно.
– Переходя на язык математики – десять процентов.
Генерал
– Мы со снабженцами на другом языке поговорим.
После живительного напитка, который, согласно поговорке, бывает либо хорошим, либо очень хорошим, – третьего не дано, – языки у ужинающих как следует развязались.
В палатке стало повеселее.
Завязался общий разговор на самые животрепещущие и актуальные темы, которые волновали всех.
Полномочный представитель Президента старался почаще бывать в частях различного назначения. Ему важно было узнать, чем дышит народ, каковы настроения в армии, стоящей в беспокойной Чечне, которая готова в любой момент вспыхнуть, словно сухой порох.
Он неутомимо ездил из части в часть, и узнавал то, чего ни за что не узнаешь, сидя в штабе, изучая даже самые подробные донесения и аналитические записки.
…Любопытным был для него и разговор, завязавшийся нынче в офицерской палатке.
Дело было даже не в тухлых консервах, способных взрываться, словно мины, и не в колбасе не первой свежести, хотя и это было важно: расхлябанность следовало выжигать каленым железом, это однозначно. Такое решение он принял в первый свой день пребывания в Чечне.
Но не менее важно было узнать настроение в частях.
Моральный дух войск на войне решает если не все, то многое – это было кредо генерала Матейченкова.
Речь за ужином в офицерской палатке вскоре зашла на сакраментальную тему – что России делать с буйной Чечней?
Было высказано несколько точек зрения, носивших официозный характер – они Матейченкова не очень интересовали.
Заговорили и о том, что война в Чечне кое-кому выгодна:
– Кому война, а кому мать родна.
– Кто-то крепко руки греет.
– Ну, кто?
– Да хотя бы снабженец, что нас тухлятиной кормит.
– Такие деньги лопатой гребут.
– Вот ему война нужна.
– Снабженец – мелкая сошка.
– Вот кто оружие чеченцам продает – тот миллионы баксов заколачивает.
– Ребята, не с того конца подходите.
– А с какого надо?
– Надо поставить главный вопрос.
– Ставь.
– Хочет ли президент прекратить войну?
– Хочет.
– Он сам говорил об этом.
– Но для этого надо уничтожить бандформирования, все, до последнего бандита, – внес ясность командир полка, наливая из самовара в чашку крутой кипяток.
– Легко сказать.
– А как это сделать?
– Мы попадаем в порочный круг.
– Послушайте меня, ребята, – подал голос скуластый крутоплечий офицер, усы которого напоминали Матейченковские. До этого он сидел молча, слушая спорящих, и только перекатывал желваки на впалых щеках.
Шум спора несколько приутих – видимо, офицеры уважали своего немногословного собрата.
– Вы же знаете, я сам казак, из этих мест, родился недалеко, за Тереком, в станице.
В полном молчании он продолжал:
– У нас, казаков, своя точка зрения на Чечню.
– Какая же? – спросил Матейченков.
– Чечня России не нужна.
– Совсем?
– Совсем.
– А почему?
– Единство России разрушится, как карточный домик, если Чечня, не дай бог, сумеет выиграть.
– Принцип домино…
– Столько крови положили, чтобы ее завоевать… И что же, неужели все это – псу под хвост?
– Это наши исконные земли.
– Так всю территорию раздадим и с голым задом останемся, – произнес краснощекий.
– Зубами держать Чечню.
– Любой ценой.
Скуластый офицер спокойно выслушал все возражения, а когда поток их иссяк, сказал:
– Я до армии преподавал в школе математику. И сейчас докажу вам, как теорему, что я прав.
Комбат одобрительно кивнул:
– Попробуй.
– Но сначала необходимо выяснить существенный вопрос: где проходит граница между Чечней и Россией?
– Это не вопрос.
– Карту посмотри.
– Учитель, а географии не знаешь.
– Правильно, братцы: зачем учить географию, если есть извозчики, – заметил кто-то, но шутку не приняли: разговор шел серьезный, вполне можно сказать – жизненно важный.
– Вы о какой карте говорите?
– Обычной, которая утверждена правительством, и которая имеется в штабе каждого объединения.
– Это карта современная, – сказал скуластый офицер. – Она возникла при Советском Союзе и отражает тогдашнее состояние дел. Но теперь, извините, даже такой страны нет – Советский Союз.
– А карта осталась.
– Это и плохо, – возразил скуластый. – Отсюда – все беды, от которых мы не сможем избавиться.
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Матейченков.
– Давайте обратимся к нашей истории, – сказал офицер. – Совсем недавней. Не за царя Панька, а к девятнадцатому веку. Те земли, которые мы считаем исконно принадлежащими Чечне, исстари принадлежали нам…
– Кому – нам?
– Казакам.
– А то случилось, что Сталин не любил казаков.
– Он и чеченцев не любил.