Вертоград Златословный
Шрифт:
Анализируемый фрагмент подвергся изменению в редакции Торжественника: «Борись же блаженыи ста на Альте шатры <…>» [Бугославский 1928. С. 6] — пропуск известия о возвращении Бориса и замена плюсквамперфекта аористом явно вызваны стремлением избежать дублировки. Несомненно, что перед нами фрагмент неизвестного текста, и это никак не текст ЛП: сначала Святополк отдает приказ убить Бориса, и лишь потом повествуется о возвращении Бориса. Фрагмент из несохранившегося текста начинается, вероятно, с рассуждения о намерении дьявола погубить Бориса руками Святополка, поскольку это рассуждение должно следовать до приказа Святополка убить Бориса, как мотивировка приказа (именно так они даются в Чт.).
Если исходить из предположения о том, что на СУвлияла лишь ЛП,то дублировки объяснить невозможно (гипотеза о том, что Чт.также влияло на СУ, не объясняет наличия этих дублировок, ибо в Чт.композиция в целом аналогична композиции СУдо появления дублировок). Но вероятна связь ЛП и с этим неизвестным нам текстом (назовем его условно Житие,далее — Жит.): в ЛПцитата из Соломона читается, как и в Жит.После дублировок идет текст, близкий к ЛП(это еще раз доказывает наличие связи между ЛПи Жит.,поскольку трудно предположить, что составитель СУиспользовал Жит.лишь ради дублировок). Дублировка известий о приказе Святополка и возвращении Бориса может быть объяснена тем, что автор — составитель СУ— неправильно поставил знаки на компилируемых текстах и поэтому переписал фрагменты, которые сообщали об известиях, уже упоминавшихся в составляемом тексте.
Надо также отметить, что Жит.нашло отражение не только в СУ, но и в так называемой второй разновидности проложного жития Бориса и Глеба (далее — П2). Д. И. Абрамович предполагал, что П2опирается на СУ[Жития 1916. С. XVI]. Однако композиция П2сходна с композицией Жит.:сначала Святополк отдает приказ убить Бориса, потом — возвращение Бориса и его остановка на Альте. Отсутствует упоминание о вести Борису по поводу смерти отца (этого упоминания нет и в той части СУ,которая восходит к Жит.,но есть в начальном фрагменте). Так как трудно согласиться
Очень сложно объяснить композиционное отличие ЛПот начальной части СУ.То, что об остановке Бориса на Альте в ЛПповествуется до сообщения о приказе Святополка убить его, а в начальном фрагменте СУоб остановке Бориса вообще не говорится, позволяет утверждать, что СУедва ли восходит к ЛПи в этом фрагменте. Жит.имеет определенную близость к ЛП,но об остановке Бориса на Альте в Жит.сообщается после приказа Святополка, а не до него, как в ЛП.Возможно, ЛПи СУопираются на общий источник: Древнейший летописный свод (далее — ДСв.) [117] . В нем известия о смерти Владимира и возвращении Бориса читались, видимо, в той же последовательности, что и в ЛПи начальной части СУ(до дублировки): возвращение Бориса, сообщение ему о смерти отца, весть от Святополка о мире, приказ Святополка убить Бориса. Автор Жит.не использовал текст ДСв.В Жит.содержится известие о приказе Святополка убить Бориса, затем говорится о возвращении Бориса и остановке его на Альте. О вестнике Борису, оповестившем князя о смерти отца, и о посольстве Святополка с предложением мира в Жит.не сообщалось. Автор ЛПзаимствует из Жит.упоминание об остановке Бориса на Альте. Автор СУпо ошибке заимствовал из Жит.не только нужное ему сообщение об остановке Бориса на Альте (возможно, многие общие сообщения ЛПи СУвосходят именно к Жит.,а не к ДСв.),но и сообщение о приказе Святополка и о возвращении Бориса, о чем автор СУуже упоминал. Разумеется, так как сам факт существования Жит. —всего лишь выдвинутая мною гипотеза, а характер летописной повести об убиении Бориса и Глеба в составе ДСв.нам неизвестен, решение вопроса о соотношении ЛП, СУ, Жит.и ДСв. —не более чем предположение.
117
Древнейший свод — конструкт гипотезы А. А. Шахматова; в отличие от Начального свода, сохранившиеся фрагменты которого могут быть с достаточной очевидностью выделены в новгородском летописании, он (как и так называемый свод Никона) имеет чисто «виртуальный» характер. Поэтому именование «Древнейший свод» имеет в моей статье условный характер. Показательно, что сам А. А. Шахматов, оценивая построенную на его представлениях о формировании Повести временных летисторическую концепцию М. Д. Приселкова, называет свои собственные реконструкции Древнейшего и даже Начального свода «научными фикциями», — очевидно, отнюдь не потому, что признал их несостоятельность, а из соображений научной добросовестности: предположение, гипотеза, реконструкция не могут приниматься как «простая» данность, они по сути проблематичны. См.: [Шахматов 1914. С. 45–46]; ср. трактовку этой характеристики Л. В. Миловым: [От Нестора до Фонвизина 1994. С. 49, 65–66, примеч. 66].
Для установления характера связей между ЛП, СУи Чт.особенно важен эпизод убийства Бориса. В ЛПо нем сообщается следующее: Бориса ранят и везут на телеге; о том, что он дышит, сообщают Святополку. Святополк посылает двух варягов убить Бориса. Один из них убивает Бориса ударом меча в сердце. В СУ о смерти Бориса сообщается дважды: сначала он умирает около шатра, затем его убивают варяги (так же, как в ЛП). В Чт.Бориса убивают около шатра ударом в сердце; убийства варягами здесь нет [118] .
118
По мнению И. Чековой, «двойная» смерть Бориса и троекратное упоминание об убиении мученика в СУмотивированы апокрифическим мученичением святого Георгия [Чекова 2002б. С. 10–13]. Однако такое объяснение не бесспорно.
Тройная смерть и чудесное воскрешение Георгия Господом содержатся только в одной из апокрифических версий Мучения Георгия— версии «В» (см.: [Кирпичников 1879]); об особенностях «версии „В“» см. также: [Веселовский 1880. С. 139]. В другой версии сообщается лишь, что царь Диоклетиан (Дадиян) принял обмершего, потерявшего сознание после мучения на колесе Георгия за умершего, но святой вскоре очнулся: «И я к[о] конча м[о]л[и]тву, възложиша и на коло и оуспе с[вя]тыи и се агг[е]ли служаху т[ь] ему. Ц[а]рь же се видевъ и м’невъ, яко оумре <…>. И абие коло скоро распадеся, а м[у]ч[е]н[и]къ въста въпиа и гл[агол]я <…>» [ПОРЛ 1863. С. 105–106], текст по списку: Син., № 321); «И кончав’шоу емоу м[о]л[и]твоу, възложише на нь коло, и оуспе с[вя]тыи, слоужещемь емоу агг[е]ломь. Царь же мневь, яко оумреть <…>. Гл[а]сь бы с[ть] к м[у] ч[е]н[и]коу, гл[аго]ле: „Рабе мои Георгие, вьстани от сьна своего и не оубоисе, моужаисе и креписе“. Бывшу же гл[а]соу семоу кь м[у] ч[е]н[и]коу, абие коло распадеся, и м[у] ч[е]н[и]кь вьста вьпие и гл[аго]ле <…>» ([Веселовский 1880. С. 167], текст по списку Хлуд., № 195, л. 330). Между тем по своей поэтике СУближе именно к этой версии Мучения(в обоих памятниках перед мучением/убиением святые цитируют Псалтирь).
В тексте «версии „В“» троекратная смерть и воскрешение Георгия представлены именно как чудо. Бог обещает троекратное воскрешение мученику, Георгий умирает. Господь грядет на облаках, земля сотрясается, слышится глас Божий. Ср.: «тришти же смрьть вькоусишь, и тришти те Азь вьскрешоу» ([Novakovi'c 1876. S. 76]; ср. другой вариант: текст из сборника: Трефологий, или Избранные службы святым с иными сочинениями [XIV в., Хлуд., № 162]. — [Описание 1872. С. 331–332]). Тело Георгия раздробили до костей, «и сьшьдь Господь на облацехь, и вьстави кости вьсе Георгиевы, и доуноу на лице его доухь животьнь, и оживе и вьста» [Novakovi'c 1876. S. 80]; ср.: [Описание рукописей. С. 333]. Затем умерший Георгий восстает из котла, наполненного расплавленным оловом и смолою: «<…> быстьтороусь великь на земли, ибо тоу Господь приде кь аггелоу Салатилоу: Тебе рекоу, аггеле, распили конобь си по земли и зьбери кости отпадьшеи от коноба. Аггель же створи, якоже повеле емоу Господь. И вь ть чась вьсия светь великь, яко не мошти зрети на землю. Вьзгласи же Господь светаго Георгия, глаголе: Георгие, да веси ли, яко си есть сьздаль Адама прьвозданьнаго; Азь же есмь Лазари вьставиль от гроба твоего [вариант: от сна того]. И томь часе вьста» [Novakovi'c 1876. S. 82]; ср.: [Описание рукописей. С. 334]. В третий раз Георгий умер после того, как ему прижигали раны свечами. «Тогда бысть громь, велии троусь, яко потрести се горе. И сниде Господь на гороу, и рече моученикоу Георгию: Вьстани, моучениче мои Георгие, вьстани оть сна того, да оувеси, где си выня поврьжень. И тогда вьста светы Георгие» [Novakovi'c 1876. S. 86–87]; ср.: [Описание рукописей. С. 336].
В СУ,однако, нет мотива чудесного воскрешения, и двойное убиение Бориса производит отчетливое впечатление дублировки.
А. А. Шахматов приводит именно этот эпизод как доказательство влияния Чт.на СУ [119] . В пользу гипотезы, согласно которой СУне могло влиять на Чт.,говорит и отсутствие в Чт.таких эпизодов, читающихся в СУ,как молитва Бориса перед иконой, размышления его о мучениках, плач окружающих по Борису, речь отрока Георгия. Эти эпизоды подчеркивают праведность Бориса и ничем не нарушают агиографического канона. То, что СУне было источником Чт.,доказывает прежде всего отсутствие в Чт.размышлений Бориса о мучениках. Нестор (как в Чт.,так и в Житии Феодосия Печерского) довольно часто проводит параллели между описываемым святым и другими святыми. Таким образом, нет оснований считать, что СУоказало влияние на Чт.,как это предполагал С. А. Бугославский. На мой взгляд, отличие СУи ЛПот Чт.может быть объяснено предложенной гипотезой о соотношении этих произведений с ДСв.и Жит.Как предполагал А. А. Шахматов, в описании убийства Бориса автор Чт.пользуется ДСв. [Шахматов 1908. С. 64–66]; ср. [Шахматов 2001. С. 54–57]. Версия об убийстве Бориса варягами принадлежит автору Жит.Составители ЛПи СУпользовались как версией ДСв.,так и версией Жит.,с чем и связаны алогичность описания убийства Бориса и дублировка в СУ [120] .
119
Подробнее об этом см.: [Шахматов 1908. С. 39]; ср.: [Шахматов 2001. С. 36].
120
Н. И. Милютенко убеждена, что в ЛПникакой дублировки в описании убиения Бориса нет, хотя и сказано, что тело Бориса, «убивъше», посланцы Святополка обернули в шатер, а затем оказывается, что Борис жив, и Святополк посылает двух варягов убить его. Исследовательница права, когда напоминает, что глагол «убити» в церковнославянском и древнерусском языках имел не только значение «лишить жизни», но и «ранить», «нанести увечья», «избить». См.: [Святые князья-мученики 2006. С. 144]. Однако эти соображения не могут опровергнуть мнения о наличии дублировки: Святополк почему-то не отдает приказ убить Бориса сопровождающим святого, а посылает новых убийц — варягов.
Все рассмотренные выше схождения ЛП, СУи Чт.не опровергают гипотезу о том, что ЛП, СУи Чт.не имеют прямой связи друг с другом [121] , выявляя тем самым проблематичность гипотез А. А. Шахматова ( Чт. — источник СУ) и С. А. Бугославского ( СУ— источник Чт.).
Следующий существенный эпизод — убийство Святополком Глеба. В ЛЯ об убийстве Глеба читаем: Глеб, призываемый Святополком, отправляется в Киев; Ярославу приходит весть от Предславы о смерти Владимира и об убийстве Бориса Святополком; Ярослав посылает вестника к Глебу; Глеб узнает о смерти отца и брата, молится [122] . Далее в рассказе о Ярославе в Новгороде повествуется о том, что «в ту же нощь приде ему весть ис Кыева от сестры его Передъславы си: „Отець ти умерлъ, а Святополк седить ти в Киеве, убивъ Бориса, а на Глеба посла, а блюдися его повелику“» [ПЛДР XI–XII. С. 154]. Известие, полученное Ярославом от сестры, А. А. Шахматов рассматривает как вставку [123] , объясняя это тем, что составителю Новгородского свода (из которого заимствует известия о Ярославе Мудром в Новгороде составитель Киевского Начального свода) не могло быть известно, от кого получил весть Ярослав. «Но если составитель Начального свода вставил слова „ис Кыева оть сестры его Передъславы“ в новгородский рассказ о сборах Ярослава, то ему уже можно приписать вставку приведенного выше сообщения о том, что в то время, когда Глеб ехал в Киев, к Ярославу пришла весть
121
Я не касаюсь вопроса о позднейшей редактуре текста первой редакции СУкнижником, обращавшимся к ЛП(эта версия принадлежит Н. И. Милютенко). См.: [Святые князья-мученики 2006. С. 172–177].
122
«И сице ему молящюся съ слезами, се внезапу придоша послании от Святополка на погубленье Глебу. И ту абье послании яша корабль Глебов, и обнажиша оружье» (текст по Лаврентьевской летописи) [Жития 1916. С. 70]. Ср.: [Жития 1916. С. 75, 81].
123
А. А. Шахматов отмечает, что это известие «Лавр[ентьевский], Радз[ивиловский] и Хлебн[иковский] списки излагают <…> так, как указано выше, а в Ипат[ьевском] читаем: „а Святополкъ сдить в Киев, пославъ уби Бориса и Глба“» [Шахматов 1908. С. 79]; ср.: [Шахматов 2001. С. 63]. Исследователь приводит еще одно доказательство в пользу того, что в первоначальном тексте этой вставки не было: «не подлежит сомнению, что сиперед текстом известия относится к всть; мы вправе ожидать, что сиследовало непосредственно за словом всть; следовательно, первоначальным мы вправе признать чтение: „В ту же нощь приде ему всть си“, а слова „ис Кыева от сестры его Передьславы“, которые читаем между встьи си,признаем вставкой» (там же).
А. А. Шахматов приводит и другие доказательства в пользу гипотезы о вторичности известия о сообщении, присланном Предславой Ярославу [124] .
Сообщение об извещении Глеба Ярославом, близкое к ЛП,читается и в СУ(в Чт.об убийстве Глеба рассказывается иначе — Глеб бежит от Святополка). Д. В. Айналов приводит доказательства того, что весть Предславы и предостережение Ярослава — позднейшие вставки [125] . Надо, однако, заметить, что первое из доказательств вторичности предостережения Глеба Ярославом в СУочень спорно. Фраза: «Уже не имамъ васъ видети в житии семь, зане разлучаемъ еемь отъ васъ с нужею» может относиться лишь к дружине. Обращение «спасися» можно адресовать и умершему. Поэтому слова Глеба возможно трактовать как заступничество за умерших: Бог может внять милосердной молитве святого (ср., например, r Хоженый Богородицы по мукам). Но есть и чисто текстуальные доказательства того, что обращение Глеба «спасися» могло читаться только в СУ,т. е. оно возникло одновременно с включением в текст сообщения о вести Ярослава Глебу. Если обращение Глеба «спасися» к отцу, матери и брату Борису вполне понятно (Борис и Глеб были сыновьями Владимира I от одной и той же матери), то как понять его обращение к Ярославу и Святополку? Вероятнее всего предположить, что указанные в тексте внесения возникли под влиянием сообщения о вести Ярослава Глебу (тогда понятно и то, почему из всех братьев Глеб выделяет именно Ярослава, и то, откуда известно Глебу, кто его убийца). Но в дальнейшем Глеб говорит о Борисе как стоящем у престола Бога (этот фрагмент мог появиться только одновременно с сообщением Ярослава Глебу об убийстве брата). Перед тем же Глеб обращается к Борису «спасися» (из второго же обращения следует, что Глеб мыслил о Борисе как об уже спасшемся). По-видимому, фрагмент с речью Глеба не мог быть внесен в текст тем же автором, что и фрагмент со второй речью [126] . Так как вторая речь тесно связана с извещением Глеба о смерти Бориса, она не могла появиться до этого извещения. Слова Глеба в первой речи о Святополке и Ярославе также едва ли могли быть написаны ранее появления в тексте сообщения вести Глебу. Мнимость противоречия между обращением Глеба к Владимиру и Борису («спасися») и известием о их смерти доказывает то, что в это обращение вносятся и слова к Ярославу и Святополку, основывающиеся на известии, полученном Глебом от Ярослава. Но противоречие между двумя речами Глеба столь значительно, что обращения к Ярославу, Святополку и Борису, скорее всего, не могут принадлежать одному и тому же автору, хотя оба фрагмента основываются на вести Глебу.
124
Получая известие об умысле Святополка, Глеб не пытается бежать (там же). Как полагает А. А. Шахматов, источник, откуда составитель Начального свода заимствовал сообщение о Предславе (равно как и имя отрока Георгия), — несохранившееся Житие Антония Печерского[Шахматов 1908. С. 86–87]; ср.: [Шахматов 2001. С. 68–69]. Далее А. А. Шахматов доказывает, что Начальный свод пользуется этим же житием [Шахматов 1908. С. 257–289]; ср.: [Шахматов 2001. С. 188–209]. Несомненно, что и рассказ о Моисее Угрине, брате Георгия, убитого с Борисом, знал составитель Начального свода [Шахматов 1908. С. 261–265]; ср.: [Шахматов 2001. С. 189–193]. Но Житие Антония,судя по рассказу Поликарпа о Моисее Угрине в Киево-Печерском патерике (а этот рассказ восходит к Житию Антония), не сообщает о вести Предславы Ярославу [Патерик 1911. С. 101–106; 203–206, 226, 248, 262]. То, что у Предславы скрывается спасшийся от Святополка Моисей, еще не доказывает, что сообщение о ее вести не могло восходить к какому-либо иному письменному или устному источнику. Сообщение о Георгии, отсутствующее в ДСв.[Шахматов 1908. С. 285], могло попасть в ЛПи на промежуточной стадии (через Жит.)или быть заимствованным из устного источника.
125
Д. В. Айналов отмечает, что, услышав о смерти Владимира и Бориса, «Глеб начинает плакать и причитать, что он никогда более не увидит отца и брата». Здесь автор СУ«описывает печаль Глеба по умершем отце и убитом брате» [Айналов 1910. С. 83]. Однако далее, в молитве Глеба, говорится: «Он же, видевъ, яко не внемлють словесъ его, начать глаголати сице: „Спасися милый мой отче и господине Василие; спасися мати и госпоже моя, спасися и ты, брате Борисе, старейшино уности моея; спасися и ты, брате и поспешителю Ярославе, спасися и ты, брате и враже, Святополче; спаситеся и вы, братие дружино вси, спаситеся, уже не имамъ вас видети въ житии семь, зане разлучаемъ отъ васъ с нужею“» [Жития 1916. С. 41]. «Такие обращения <…> и особенно такие выражения, как „спаситесь, уже не имамъ вас видети, зане разлучаемъ отъ васъ с нужею“ <…> заключают в себе тот смысл, что Глеб мог бы их видеть и не разлучаться с ними, если бы остался жить» [Айналов 1910. С. 83). По мнению Д. В. Айналова, приведенные обращения Глеба к отцу, братьям, матери и дружине как к лицам живым доказывают, что в первоначальном, позднее переработанном автором Сказания,тексте Глеб не знал о смерти отца и брата [Айналов 1910. С. 83]. Далее исследователь указывает на отличия ЛПот СУв описании убийства Глеба. Он полагает, что «первоначальный извод текста <…> рассказывал о том, что Глеб, ничего не подозревая и не получив на пути никакого извещения, поплыл в носаде далее, встретился с убийцами и не убегал от них» [Айналов 1910. С. 85].
Мнение Д. В. Айналова о «швах», свидетельствующих, что текст СУне первичен, поддержал М. Х. Алешковский [Алешковский 1972. С. 120–121].
126
О различении суда над душой человека после его смерти («малая эсхатология») и окончательного решения на Страшном суде («большая эсхатология») см.: [Алексеев 2002. С. 48–55]; [Арьес 1992. С. 113–115]. Впрочем, представление о суде над душою сразу после смерти человека и представление о спасении или осуждении в конце времен, на Страшном суде, в христианском богословии могут восприниматься не как взаимно отрицающие друг друга, но как взаимодополняющие: по православному учению, «индивидуальный приговор сразу после смерти» соединен с обретением праведниками и грешниками «окончательного состояния» в Последний День [Мейендорф 2001. С. 312, ср. с. 313–314]. Ср.: [Дергачева 2004. С. 43–53].
Ср. наблюдения о сложном соотношении «большой» и «малой» эсхатологии в западном Средневековье: [Гуревич 2006. С. 160–161, 176–181, 361–367, 374–377].
Учитывая текстологические данные о существовании двух текстов, на которые опиралось СУ, можно предложить следующее толкование. В тексте ДСв.отсутствовала весть Ярослава Глебу. Автор Жит.,не знакомый с ДСв.,сообщает о вести Глебу и одновременно пишет молитву Глеба с обращениями к Ярославу и Святополку. Автор-составитель СУвписывает в текст молитву Глеба к Борису. Отмеченное Д. В. Айналовым противоречие между известием Глебу об умысле Святополка и его ожиданием почестей от убийц объясняется тем, что первое сообщение принадлежит автору Жит.(откуда оно и попадает в ЛП), а второе — ДСв.Этому же своду принадлежит и сообщение о том, что Глеб поплыл навстречу убийцам. Автор ЛП,пользуясь Новгородским сводом, вставляет в его фрагмент имя Предславы. Он же сокращает Жит.(отбрасывая как противоречащую сообщению об известии Глеба фразу, где говорится, что Глеб ожидал почестей от убийц); а сообщение о том, что Глеб поплыл навстречу убийцам, заменяет словами о том, что он стоял на Смядыни. Автор СУоставляет версию ДСв. и Жит.о плывущем навстречу убийцам Глебе, так как она соответствует агиографическому канону поведения святого (ср. поведение Бориса перед убийством). Правда, как полагает А. А. Шахматов, в ДСв.читалась та же версия убийства Глеба, что и в Чт.Нестора. Если, вслед за А. А. Шахматовым, признать, что в описании убийства Бориса ДСвтождествен с Чт.Нестора, то сообщение об ожидании Глебом почестей («целования») могло читаться только в Жит.,но не в ДСв.(ибо там Глеб бежал от Святополка, зная о готовящемся убийстве). Сообщение об ожидании Глебом почестей, несомненно, первично по отношению к известию о предупреждении его Ярославом. Тогда получается, что в СУвторое сообщение могло попасть только из ЛП.В этом случае ЛПвсе-таки признается источником СУ,хотя и второстепенным. Вторую речь Глеба, где Борис удостаивается предстояния перед Богом, можно считать вставкой более поздней по отношения к СУв целом. Однако эта версия не опровергает решающего значения не дошедших до нас текстов. Слова СУ«а сь целования чаяяше отъ нихъ прияти» [Жития 1916. С. 40] не встречаются в ЛПи, следовательно, не могли оттуда попасть в СУ. Они не могли быть написаны и автором СУ, так как явно противоречат сообщению о предостережении Глеба Ярославом. Следовательно, и в этом эпизоде прослеживается влияние не дошедшего до нас текста [127] .
127
Косвенным доказательством отсутствия в Жит.сообщения о вести Ярослава Глебу можно считать то, что эта весть не читается и в тексте П2, восходящем к Жит.
А. И. Соболевский считал, что СУвосходит непосредственно к летописному тексту статьи 6523 г., но тем не менее указывал на данные текста СУ, которые могут свидетельствовать о контаминации нескольких источников в описании гибели Глеба. В СУтекст менее исправен, чем в одном из чтений святым братьям, находящемся в тетради, присоединенной к Паремийнику 1271 г., или Захарьинскому паремийнику (современный шифр: РНБ, Q. П. I. 13). Это текст (по классификации Д. И. Абрамовича) так называемой первой разновидности проложного сказания о святых братьях (под 24 июля). Ср.: [Жития 1916. С. 97] (текст по списку: Типогр., № 173 (368). Стлб. 172 г.). В проложном житии сказано, что Глеб был захоронен под своим кораблем («положенъ въ дубраве межю двема кладома, и прекрыша, расекъша корабль его»); кроме того, в проложном житии об убиении Глеба говорится без той неувязки, которая есть в СУ(«сице ему Бога призывающю, приспеша вънезапу посълании… Святыи же поиде в кораблици, сретоша и…» — в СУже дважды сообщается о появлении убийц). См.: [Соболевский 1892 С. 797). Если согласиться с А. И. Соболевским, то здесь можно видеть след контаминации разных источников СУ(сам же А. И. Соболевский полагает, что в СУисходный текст летописи контаминирован с известием из проложного жития).
Попытаемся обобщить полученные выше результаты. В своей работе автор СУопирался на два текста. ЛП(по Начальному своду) либо не влияла на СУвообще, либо ее можно рассматривать как дополнительный источник, поскольку она влияла на текст СУ,идентичный в остальном нам известному.
Таким образом, результаты текстологического сопоставления ЛП, СУи Чт.предполагают существование двух несохранившихся произведений о Борисе и Глебе, одно из которых можно отождествить с ДСв. Чт.,восходящее к ДСв.,ближе к СУ,чем к ЛП[Жития 1916. С. VII–X]. Чт.ближе по композиции к части СУ, восходящей к ДСв.,и к ЛП.Текстологические схождения между СУи ЛП,которых нет в Чт.,можно объяснить влиянием Жит.(фактами, доказывающими влияние Жит.на Чт.,мы не располагаем).