Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Он очистил еще один стебель и принялся его жевать.
— Как же, профессор! — рассмеялся Дэвид.
— Зато ты учишься слишком медленно. Ты голоден, хотя вокруг полно еды.
Глаза мальчика уставились на траву в зубах у Катсука.
— Да, взять хотя бы эту траву. В ней много сахара. Когда мы переходили реку, ты видел, как я вырывал корни тростника, мыл их и жевал. Ты видел, как я ел жирных личинок, а ты только спрашивал, как нам наловить рыбы.
Дэвид чувствовал, как горят в его сознании эти слова. Трава росла рядом с камнем, рядом с его головой. Он потянул стебель и вырвал его вместе с корнем.
Катсук поднялся, подошел к нему, выбрал молодой побег и показал, как надо очистить его от кожицы — осторожно, но уверенно — не трогая корней.
Дэвид положил кусочек на пробу в рот. Почувствовав сладость, он перемолол стебель в зубах. Желудок от голода буквально скрутило. Он схватил следующий стебель, еще один…
— Один урок ты выучил, — заметил Катсук. — А теперь идем.
— Ты боишься, что твой Ворон не укроет нас?
— Хочешь провести окончательный научный эксперимент, так? Ладно, остаемся на месте.
Катсук отвернулся от мальчика, пригнул голову, вслушался.
Его поза обострила и чувства Дэвида. Он услыхал шум воздушной машины и решил, что Катсук слышал его уже давно. Так вот почему он хотел идти отсюда!
— Услышал? — спросил Катсук.
Дэвид затаил дыхание. Звук становился все громче. Сердце мальчика забилось сильнее.
Катсук лег на камень и не двигался.
Дэвид подумал: «Если я стану подпрыгивать и размахивать руками, он меня прибьет.»
Катсук закрыл глаза. Мысленно он ощущал в себе другое, внутреннее небо, все багровое от пламени. Это испытание было решающим. «Это я, Катсук…» Шум вертолета забил все его чувства.
Дэвид глядел на юго-запад, на верхушку осины, затенявшей их камень. Звук исходил оттуда, становился громче… громче…
Катсук лежал с закрытыми глазами, даже не шевелясь.
Дэвиду хотелось крикнуть ему: «Беги!», хотя это было и глупо. Но ведь Катсука схватят, если он останется здесь. Почему же он не вскакивает и не бежит, чтобы спрятаться среди деревьев?
Мальчика била дрожь.
Что-то согнуло верхушку осины…
Дэвид глядел, замерев на месте.
Вертолет был высоко, но летел в планирующем полете. Взгляд мальчика следовал за машиной — огромной, летящей в ярко-синем небе среди облаков. Она летела справа налево на расстоянии в милю от того места, где стоял Дэвид. Ее пассажирам было достаточно одного взгляда, чтобы увидать две человеческие фигуры на высокой каменной гряде.
Громадная машина пересекла дальний склон речной долины. Высокие деревья скрыли вертолет. Потом стих и шум винтов…
Как только это произошло, над скалой, где стоял Дэвид, взлетел одинокий ворон, потом еще один, еще…
Птицы летели беззвучно, ведомые собственным назначением.
Катсук открыл глаза, чтобы увидеть последних. Звук вертолета уже совершенно затих. Индеец поглядел на мальчика.
— Ты даже не пробовал привлечь их внимание. Почему? Я не собирался мешать тебе.
Дэвид глянул мельком на нож, висящий на поясе у Катсука.
— Ты мог бы мне помешать.
— Я и не собирался.
Дэвид чувствовал ударение на этих словах, заключенную в них правду. Реакцией мальчика стало горькое разочарование. Хотелось куда-то бежать и плакать.
— Это Ворон укрыл нас, — заявил Катсук.
Дэвид подумал о летающих над головой птицах. Они появились, когда вертолет уже улетел. Хотя в этом и не было никакого смысла, мальчик чувствовал — полет птиц был сигналом. У него появилось жуткое впечатление, будто птицы каким-то таинственным образом разговаривали с Катсуком.
— Пока Ворон защищает нас, я тебя не убью. Но вот без его покровительства…
Дэвид отвернулся. Глаза горели от слез. «Ведь я мог прыгать и размахивать руками, а я даже и не пытался!»
Одним гибким движением Катсук поднялся с камня и сказал:
— А теперь мы идем.
Даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет ли мальчик за ним, Катсук пересек открытое пространство и скрылся под сводами деревьев. В юго-западном ветре он чувствовал влагу. Вечером может быть дождь.
Глава 13
В границах своей плоти вы, белые, действуете так, будто вера ваша фрагментарна. Вы впадаете в себялюбие и насилие. Вы не поддерживаете своих детей, хотя не любите, когда не поддерживают вас самих. Вы плачете о свободе, в то время, как рациональная жизнь ограничивает пределы вашего самообмана. Вы существуете в постоянном напряжении, боясь тирании, и, одновременно, желая стать жертвой. Вы постоянно хитрите и притворяетесь, говоря, будто готовы рискнуть всем, чтобы у каждого была равная доля счастья. Но рискуете вы ничем, кроме слов.
Дэвид ощупывал лежащие в кармане два камушка — по одному на каждый день. Уже вторые сутки с этим сумасшедшим. Всю ночь они дремали и спали под скальным выступом, укрывшим их от дождя. Катсук раздумал разводить костер, зато он пошел в лес и вернулся с едой: какой-то серой и мягкой массой в коробе из древесной коры. Дэвид с жадностью набросился на еду, чувствуя кисло-сладкий привкус. Катсук объяснил, что это были корни лилий, смешанные с личинками и сладкими красными муравьями.
Заметив на лице мальчика отвращение, Катсук расхохотался и сказал:
— Не будешь есть — сдохнешь. Это хорошая еда. В ней есть все, что тебе нужно.
Этот смех заглушил все возможные замечания Дэвида гораздо эффективней, чем все его контраргументы. Мальчик еще раз поел, когда над деревьями занимался рассвет.
В то утро он два часа шел за Катсуком, пока одежда не просохла полностью.
Сейчас вокруг них росли только тсуги. На стволах некоторых деревьев были вырезаны древние знаки в виде смолисто-черных колец. Катсук сразу же узнал их и объяснил, что они отмечают путь, которым шли его предки. Мхи и папоротники разрослись под деревьями в своем царстве и совершенно закрыли тропу, но Катсук сказал, что это и был главный путь.