Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Ты кушал? — настаивала Тсканай.
Дэвид пожал плечами.
— Кажется да. Немного арахиса, шоколадка…
— Пошли со мной.
Она повела его через всю вырубку к кучкам золы у дальних хижин.
Дэвид шел за ней, отмечая про себя, что кучки эти были разные. Одни из них дымились. Тсканай подвела его к одной такой. Здесь лежало обгорелое бревно и охапка коры.
Идя позади Тсканай, Дэвид заметил, что подол ее платья был мокрым от росы. Утром она ходила по высокой траве. По краю все ее платье было покрыто грязными пятнами, испачкано золой.
Дэвид спросил у девушки:
— Как мне тебя называть?
— Мэ… — Она бросила взгляд на хижину, в которую вошел Катсук. — Тсканай.
— Это означает — Лунная Вода, — сказал Дэвид. — Я уже слышал это имя.
Девушка кивнула и начала маленькой палочкой раскапывать угли в золе. Дэвид обошел бревно.
— Ты давно знаешь Катсука?
— С самого детства.
Он нагнулась над кострищем и стала раздувать угли. Вспыхнул язычок пламени. Девушка подбросила в огонь кусочки коры.
— Ты хорошо его знаешь?
— Я собиралась выйти за него замуж.
— О!
Тсканай прошла в дом и вернулась с двумя старыми эмалированными мисками. В одной плескалась вода, в которой плавали черничные листья. Во второй была серо-голубая масса.
— Здесь голубика, клубни тигровой лилии и камышовые корни, — ответила девушка, когда Дэвид спросил, что это такое.
Мальчик присел у костра, наслаждаясь его теплом.
Тсканай поставила обе миски на угли, вернулась в хижину, принесла эмалированную тарелку, кружку и дешевую ложку. Она вытерла их подолом платья, а затем пересыпала в тарелку разогретую кашу, налила в кружку настой из черничных листьев.
Дэвид сел на бревно и стал есть. Тсканай присела на другой конец бревна и, не говоря ни слова, смотрела, пока он не закончил. Каша показалась мальчику сытной и сладкой. Чай был горьковатым, но после него во рту оставалось чувство свежести и чистоты.
— Понравилось? — спросила Тсканай, забирая посуду.
— Угу.
— Это индейская еда.
— Катсуку не нравится, когда его называют индейцем.
— Пошел он к черту! Он сильно тебя ударил?
— Да нет. Ты еще собираешься выйти за него замуж?
— Никто за него не собирается.
Дэвид кивнул. Катсук ушел в мир, в котором люди не женятся и не выходят замуж.
— Раньше он не был таким жестоким, — сказала Тсканай.
— Знаю.
— Он назвал тебя Невинным. Ты и вправду такой?
— Какой?
— Невинный?
Дэвид не знал, что и ответить. Эта тема ему не нравилась.
— Вот я — нет, — сказала она. — Я была его женщиной.
— Понятно. — Дэвид отвернулся в сторону озера.
— Ты знаешь, почему он назвал тебя Хокватом?
— Потому что я белый.
— Сколько тебе лет?
— Тринадцать. — Дэвид поглядел на большой дом. — Так что случилось с Катсуком, что он изменился?
— Он ненавидит.
— Это я понял. Но почему?
— Скорее всего, из-за сестры.
— Сестры?
— Да. Она покончила с собой.
Дэвид уставился на Тсканай.
— Почему она сделала это?
— На Форкс Роад ее схватила банда белых и изнасиловала.
В словах Тсканай Дэвид уловил скрытую радость, и это его удивило. Он спросил:
— И потому Катсук ненавидит белых?
— Думаю, поэтому. Ты еще никого не насиловал, а?
Дэвид покраснел. Его злило, что она могла такое подумать. Он отвернулся.
— Ты хоть знаешь, что это означает?
— А как же! — Голос его прозвучал грубо.
— А ты и вправду невинный!
— Да! — Уже дерзко.
— И никогда не лазил девчонкам под юбку?
Дэвид почувствовал, что снова краснеет.
Тсканай рассмеялась. Дэвид повернулся, поглядел на нее.
— Он собирается убить меня! Ты знаешь про это? Если твои родичи не остановят его, то…
Она кивнула, лицо стало серьезным.
— Почему ты не убежишь?
— Куда мне бежать?
Девушка указала на озеро.
— Из другого конца озера вытекает речушка, даже ручей. Иди по его течению, там много звериных троп. Потом там будет речка, свернешь налево, вниз по ее течению. Ты выйдешь к парковым дорогам и мосту. Перейдешь мост. Там есть указатель. Дорога ведет к палаточному городку. Там мы оставляем свои машины.
«Машины!» — подумал Дэвид. Сейчас автомобиль означал для него безопасность, освобождение от страшных пут.
— Насколько это далеко?
Девушка задумалась.
— Миль двадцать. Мы идем два дня.
— Где я смогу отдохнуть? Что буду есть?
— Если будешь держаться северного берега реки, то найдешь заброшенный парковый приют. Иш с кое с кем из своих приятелей закопал там стальную бочку. Там есть одеяла, бобы, спички и растопка. Это в самом северном углу убежища. Я сама слышала, как он рассказывал об этом.
Дэвид уставился на озеро. «Приют… одеяла… мост… машины…» Он бросил взгляд на хижину, в которой скрылся Катсук.
— Если я убегу, он тебя убьет.
— Не посмеет.
— Он может.
— Да ведь он же кричал, молил своего чертова Ворона!
Дэвид подумал: «Он вышлет за мной своих птиц!»
— Меня он не запугает, — сказала Тсканай. — Или ты сам не хочешь убегать?
— Конечно хочу.
— Так чего ты ждешь?
Дэвид вскочил на ноги.
— Ты уверена?
— Уверена.
Мальчик еще раз глянул на озеро. Он чувствовал, как нарастает в нем восторг. «По ручью до речки. По ее течению спуститься до парковой дороги. Перейти мост.»