Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— А я тоже жертва? — спросила Ирулан. Скитале коротко хохотнул.
Преподобная Мать фыркнула.
— Принцесса, — негромко, доверительным тоном, сказал Скитале, — но вы и так уже с нами. Разве это не вы доносите старшим сестрам Ордена обо всем происходящем в Императорском дворце?
— Паулю известно, что я переписываюсь со своими учителями, — отвечала она.
— Но разве не вы поставляете им материалы для пропаганды против вашего Императора? — произнес Эдрик.
Не «нашего», подумал Скитале, — а «вашего» Императора. Ирулан слишком опытная гессеритка, чтобы не заметить подобной оговорки.
— Все дело в существующих силах и в их приложении, — проговорил Скитале, пододвигаясь поближе к емкости, где плавал гильдиец. — Мы, тлейлаксу, уверены, что во всей Вселенной есть только ненасытная алчущая материя, а энергия — единственное, на что можно положиться. И она обучается. Вы слышали мои слова, принцесса: энергия обучается. Это мы и называем силой.
— Но вы не убедили меня в том, что мы сумеем победить Императора.
— Мы даже и себя самих не убедили в этом, — отвечал Скитале.
— Куда ни посмотришь, — отвечала Ирулан, — всюду сила его противостоит нам. Он — Квисатц Хадерах, тот, кто присутствует одновременно во многих местах. Он — Махди, и его желания превращаются в закон для послушных миссионеров Квизарата. Он — ментат, чьи возможности превосходят величайшие достижения древних компьютеров. Он — Муад'Диб, по одному слову которого легионы фрименов вырезают население целых планет. Он — пророк, перед которым открыто грядущее. Он — обладатель того уникального набора генов, в котором так нуждается Бене Гессерит…
— Все эти его атрибуты мы знаем, — перебила ее Преподобная Мать, — знаем еще, что таким же набором генов обладает и его отвратительная сестрица Алия. Но оба они все-таки люди. А это значит, что у них есть слабости.
— Каковы же человеческие слабости Императора и пророка? — спросил лицедел. — Не таятся ли они в религиозной сути джихада? Можно ли обратить против Императора его Квизарат? И прочна ли гражданская власть Великих Домов? Способен ли конгресс Ландсраада на большее чем пустой шум?
— Вспомните о Картеле негоциантов и перевозчиков товаров, — произнес Эдрик, поворачиваясь в баке. — КООАМ — это бизнес, а бизнес там, где выгода.
— Не следует забывать и о матери Императора, — напомнил Скитале. — Насколько мне известно, леди Джессика не отлучается с Каладана, но часто сносится со своим сыном.
— Предательница, — ровным голосом произнесла Мохийам, — если бы только можно было отказаться от этих рук, которыми я выпестовала ее…
— Наш заговор предъявляет к участникам строгие требования, — сказал Скитале.
— Ну, все мы больше чем заговорщики, — возразила Преподобная Мать.
— О да, — согласился Скитале. — Еще бы, мы полны энергии и учимся на ходу. Это делает нас единственной надеждой человечества, его спасителями, — проговорил он в тоне абсолютной убежденности, что в устах тлейлаксу [14] являлось предельной насмешкой.
Только одна Преподобная Мать оценила языковую тонкость.
— Почему же? — спросила она, обращаясь к Скитале.
Прежде чем лицедел успел ответить, Эдрик прочистил горло и произнес:
14
Тлейлаксу — ученые, лицевые танцоры и ментаты, живущие на планете Тлейлакс, производящие противоестественные эксперименты над человеком и его мозгом.
— Зачем заниматься сейчас философской чепухой? Любой вопрос, если достаточно долго докапываться до сути, сводится к одному и тому же: «Почему это происходит?» Политика, религия и торговля сходятся в конце концов к одному: в чьих руках сила. Альянсы, картели, союзы лишь гоняются за миражами, пока речь не идет о власти. Все прочее — ерунда, как должно быть ясно любому мыслящему существу.
Скитале пожал плечами: жест предназначался одной Преподобной Матери. На вопрос ответил Эдрик. Похоже, напыщенный дурак гильдиец — слабое звено в заговоре. Чтобы убедиться, что Преподобная Мать понимает это, Скитале проговорил:
— Внимательно слушая учителя, приобретаешь познания.
Преподобная Мать медленно кивнула.
— Принцесса, — с нажимом сказал Эдрик. — Выбирайте. Судьба назначила вас своим орудием, тончайшим и…
— Приберегите свою лесть для тех, на кого она сможет подействовать, — ответила Ирулан. — Вы упоминали психическую отраву, призрак которой сокрушит Императора. Объясните.
— Атрейдес победит сам себя! — прокаркал Эдрик.
— Хватит загадок, — отрезала Ирулан. — Что еще за призрак?
— Для призрака у него весьма необычный облик, — ответил Эдрик, — он обладает именем и плотью. Тело его некогда принадлежало знаменитому воину и откликалось на имя Дункан Айдахо. Теперь же его…
— Айдахо мертв, — отвечала Ирулан. — Пауль часто горевал по нему в моем присутствии. Он сам видел, как сардаукары моего отца сразили Айдахо…
— Даже терпя неудачи, — возразил Эдрик, — сардаукары вашего отца не теряли головы. Представим себе, что один из их командиров узнал погибшего и потому поступил мудро. Что он мог сделать? Есть способы использования тел, обладающих такими воинскими умениями, если только действовать быстро.
— Значит, это гхола тлейлаксу, — прошептала Ирулан, искоса поглядев на Скитале.
Почувствовав на себе ее взгляд, Скитале обратился к своему искусству лицедела — очертания лица и фигуры его вдруг расплылись, плоть потекла, принимая новый облик. Перед принцессой вдруг оказался худощавый мужчина, круглолицый, со слегка приплюснутыми чертами лица. Высокие скулы словно подпирали слегка раскосые глаза, черные волосы были взъерошены.
— Таков облик этого гхолы, — пояснил всем Эдрик, показывая на Скитале.