Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Лето видел, что она говорит правду.
Какое замечательное создание, эта Хви Нори, подумал он. Она была воплощением добра, ее специально воспитывали на Иксе, готовя к этой роли, они тщательно высчитали, какое впечатление она произведет на Императора.
В своей бездонной предковой памяти Лето нашел аналогичные характеры — идеальные монахини, добрые, склонные к самопожертвованию, и очень искренние. Это был ее истинный характер, она жила в нем, как у себя дома. Для нее было очень легко быть правдивой и открытой, способной на уничижение ради того, чтобы не причинить боль другим. Это последнее качество было самым глубоким изменением личности, которого сумели добиться Сестры Бене Гессерит. Настоящие манеры Хви, ее настоящая натура были еще мягче, еще добрее. В ней не было склонности к расчетливой манипуляции. Во всяком случае, Лето не видел этого. Она отличалась непосредственными реакциями и цельностью, прекрасно умела слушать (еще одна заслуга Бене Гессерит). В ней не было ничего откровенно соблазнительного, хотя сам этот факт делал ее весьма привлекательной в глазах Лето.
Как он однажды заметил одному из предыдущих Дунканов: «Ты должен понять одну вещь, о которой, очевидно, некоторые подозревают; иногда мне не удается избежать чувства, весьма похожего на наваждение, чувства, что где-то внутри моего меняющегося организма существует взрослый человек со всеми своими функциями».
«Со всеми, господин?» — спросил тогда Дункан. «Со всеми! Я чувствую все свои недостающие части. Я могу чувствовать ноги, которые незаметны, но которые существуют для моих органов чувств. Я ощущаю, как работают мои железы, некоторые из которых физически больше не существуют. Я даже чувствую свои половые органы, которые, как я понимаю умом, Исчезли несколько веков назад».
«Но если вы знаете…»
«Знание не подавляет такие ощущения. Исчезнувшие части моего тела все еще со мной, в моей памяти и в памяти моих предков, которая живет во мне».
Лето смотрел на Хви, стоявшую перед ним и ему ни на йоту не помогало знание того, что у него давно нет черепа, что его мозг давно атрофировался и вместо него имелась огромная сеть нервных узлов, протянувшаяся по всему телу. Мозг болел, а в черепе отдавалась чудовищная пульсация. Боль была настолько невыносима, что, не выдержав, Лето простонал:
— Зачем твои хозяева мучают меня?
— Господин?
— Зачем они прислали тебя?
— Я не причиняю вам боль, мой господин.
— Ты причиняешь мне боль одним своим существованием!
— Я не знала этого. — И снова слезы неудержимым потоком потекли по ее щекам. — Они никогда не говорили мне о своих истинных целях.
Успокоившись, Лето заговорил, придав своему голосу необычайную мягкость:
— Теперь оставь меня, Хви. Занимайся своими делами, но возвращайся как можно быстрее, если я призову тебя.
Она вышла спокойно, но Лето видел, что она тоже испытывает муки. Он не мог ошибиться, видя, какую печаль чувствует она по поводу человеческого облика, которым пожертвовал Лето. Она знала то, что знал и он: они станут друзьями, любовниками, единомышленниками — их отношения станут самыми тесными, какие только возможны между людьми противоположного пола. Ее хозяева знали, что делают.
Иксианцы жестоки! — подумал он. Они знают, какой должна быть наша боль.
Уход Хви оживил воспоминание о ее дяде Малки. Малки был жесток, но его общество доставляло Лето удовольствие. Малки обладал всеми трудолюбивыми добродетелями своего народа и всеми пороками, которые делали его особенно человечным. Малки откровенно наслаждался компанией Говорящих Рыб. «Ваши гурии», — говорил он, и Лето редко вспоминал своих женщин-гвардейцев, чтобы не вспомнить про это прозвище, данное им Малки.
Почему я сейчас подумал о Малки? Это не из-за Хви. Я спрошу, чем зарядили ее хозяева, прежде чем послать ко мне.
Лето засомневался, стоит ли позвать женщину назад.
Она скажет мне, если я спрошу.
Иксианские послы всегда получали задачу выяснить, по какой причине Бог-Император терпит само существование Икса. Они знали, что от него невозможно ничего утаить. Чего стоит эта глупейшая попытка основать колонию без его ведома! Исследовали ли они его возможности? Иксианцы подозревали, что в действительности Лето не нуждается в их промышленности.
Я никогда не скрывал своего мнения о них и говорил это Малки.
— Технологические новаторы? Нет! Вы преступники от науки, окопавшиеся в моей Империи!
В ответ Малки только смеялся. В раздражении Лето продолжал обвинять.
— Для чего строить секретные лаборатории и заводы за пределами Империи? Вы же все равно не сможете скрыться от меня.
— Конечно, господин, — соглашался Малки, смеясь.
— Я знаю, чего вы добиваетесь: создать утечку того и немножко этого в пределы Империи. Эта подрывная деятельность приводит к сомнениям, и ненужным вопросам!
— Господин, но ведь вы сами — один из наших самых Ценных заказчиков.
Я не это имею в виду, и ты прекрасно это знаешь, ужасный ты человек!
— Я нравлюсь вам именно потому, что я ужасный человек. Я рассказываю вам истории о том, что мы делаем.
— Я знаю об этом и без твоих историй!
— Но некоторым историям можно верить, а другие весьма сомнительны. Я рассеиваю ваши сомнения.
— У меня не бывает сомнений!
От этого Малки смеялся еще сильнее. Я должен и дальше терпеть их, подумал Лето. Иксианцы занимались изобретательством и работали в терра инкогнито технического творчества, которое было запрещено бутлерианским джихадом. Иксианцы создавали невообразимые вещи — именно эти вещи привели к началу джихада, к его разрушениям и массовым убийствам. Именно этим занимались на Иксе и Лето оставалось только позволить им это делать.
Я у них покупаю! Без их изобретений я не смог бы даже записать свои мысли. Без иксианцев я не мог бы прятать свои записки и печатать их.
Но им надо постоянно напоминать об опасности того, что они делают!
Не стоит забывать и о Гильдии. Но это уже легче. Даже сотрудничая с Иксом, члены Гильдии сильно не доверяли иксианцам.
Если эта новая иксианская машина будет работать, то Гильдия потеряет свою монополию на космические перевозки!
Глава 21
В сумятице и шуме предковой памяти, которые я могу вызвать по своему желанию, возникает нечто, похожее на упорядоченные рисунки. Они похожи на звуки чужого языка, который мне хорошо понятен. Тревожные сигналы сообществ, готовящие их к нападению или защите, для меня подобны громким словам команд. Я вижу, как люди угрожают невинным, вижу, как опасно бунтует беспомощная молодежь. Необъяснимые звуки, видения и запахи возрождают ощущения, о существовании которых вы давно успели забыть. Когда вы встревожены, на ум приходят лишь слова родного языка — речь чужих языков превращается в набор странных и чуждых звуков. Вы требуете свой привычный костюм, ибо краски чужих одеяний кажутся вам враждебными и угрожающими. Это есть отрицательная обратная связь на ее первобытном уровне. Это воспоминания ваших клеток.