Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Дело было еще до революции. Здесь стояла крепость, которая охраняла Россию от викингов и французов.
Вениамин отложил учебник португальского языка, протер очки.
— Как же сюда викинги добрались? — спросил Андрюша.
— Не перебивай, пленку зря тратишь, — сказал Коля. — С моря добрались, через тундру, тайгу, рвались к Свердловску. Во главе крепости стоял майор Полуехтов, мы тут полдеревни Полуехтовы в его честь. Это был отважный офицер, гвардеец, птенец гнезда Петрова, и он сюда попал за то, что был участником героического восстания декабристов.
Голос Коли окреп, он ходил по комнате и махал руками.
— И вот однажды, когда весь гарнизон спал, утомленный борьбой со стихией, в разгар бури к крепости подкрались фашисты. Примерно полк фашистов из дивизии «Мертвая голова».
— С танками? — спросил Андрюша.
— Еще одна перебивка, и я кончаю рассказ, — пригрозил Коля. — И вам никогда не узнать, чем все кончилось.
— Молчу, — сказал Андрюша.
— Так вот… Фашисты тихо подкрались к крепости, только поляна отделяла их от гарнизона. Еще один бросок — и путь на Свердловск открыт. Но в этот момент раздался залп пушки! Майор Полуехтов вскочил с походной раскладушки и бросился во двор. Солдаты за ним. И что же они видят? В воротах еще дымится пушка, а подле нее бурый медведь. Сотни фашистов валяются замертво. Тогда Полуехтов закричал: «Эскадрон, сабли наружу! За мной!» И бросился в атаку. Бой был неравным, и все защитники крепости пали смертью храбрых. Только и фашисты все погибли. Вся дивизия «Мертвая голова». Вот и все.
— Как все? — удивился Андрюша. — А как же пушка и медведь?
— Пушку оставили как память о Полуехтове. Можете поглядеть, она в деревьях стоит на площади. И постановили, чтобы медведь с тех пор каждое утро приходил и стрелял в честь подвига майора. Но это не сказка, а уже в самом деле.
— Как слабо здесь поставлено преподавание истории, — сказала Элла.
— Мифотворчество, — сказал Вениамин. — Современное мифотворчество. Майоры, фашисты…
— Что же я, не понимаю, что мифотворчество? — обиделся вдруг мальчик. — Я не хуже вас знаю, что фашистов здесь не было. Разве это что-нибудь значит?
— К сожалению, ничего не значит, Коля, — согласилась Элла Степановна. — Спасибо тебе за интересный рассказ.
— Пожалуйста, — успокоился Коля. — Я пойду. У меня дел много.
Он достал из-под лавки большую спортивную сумку с надписью «Олимпиада-80», перекинул ее через плечо, от дверей сказал:
— Обедать если будете, то к двенадцати тридцати как штык.
Андрюша сменил кассету.
— Чепуха, — сказал он. — Ребенок нас разыграл.
— Это не так и важно, — сказал Вениамин. — Зато мы присутствуем при рождении фольклора.
— Меня волнует другое, — сказал Андрюша. — Пушка существует, а медведь из нее стреляет. И это не легенда.
— Нет, не легенда, — согласился Веня. — Помочь тебе джинсы зашивать?
— Зачем? Лишняя дырка им не помешает.
Дверь скрипнула, возник Эдуард.
— Доброе утро, — сказал он радостно. — Должен вам сообщить, что Мишка в полной безопасности. Я промыл ему раны. С риском для жизни. Вы слышали, Элла Степановна, о событиях сегодняшнего утра?
— Слышала, — сказала Элла. — Простите нас.
— Я тому Мишке не доверяю, — сказал Эдуард. — Это зверь большой хитрости и коварства. У него взгляд преступника.
— Но все-таки из пушки стреляет, — сказал Андрюша.
— Элементарная, простите, дрессировка. Я сам видел, как зайцы в цирке стреляют. Там шнур висит, а Мишка за него и дергает. Вот и вся тайна.
— Нет, Эдуард Олегович, — сказала Элла, — я не согласна с вашим отношением к этому животному. Это красивая и древняя традиция. А традиции надо беречь.
— Да какая там древняя! Приблудился медведь, может, из зоопарка сбежал. А если бы он, простите, задрал вашего молодого сотрудника? Что бы вы сказали в Академии наук?
— Она бы промолчала, — ответил за Эллу Андрюша. — Потому что иной участи я не заслуживаю.
— А я в вашем поступке усмотрел благородство, — не согласился Эдуард Олегович. — Так вы не забыли, что нам пора с деревней познакомиться? Как, Элла Степановна, не возражаете?
— Я не пойду, — сказал Андрюша.
— Это еще почему? — удивилась Элла Степановна.
— Мне пленки разобрать надо.
— Молодому человеку стыдно выходить на улицу. И я его понимаю, ох как понимаю, — закручинился Эдуард, и Андрюше стоило больших усилий не ответить.
Глава 6
Элла Степановна шла посередине. Справа Эдуард, слева Вениамин. Андрюша поглядел им вслед в окно и подумал о том, что Элла, к сожалению, в присутствии Эдуарда расцветает, хотя фельдшер явно того не стоит. При внешних и душевных качествах начальницы экспедиции можно отыскать себе поклонников интереснее.
Андрюшин недобрый взгляд не смог пронзить оконное стекло, и потому Эдуард ничего не почувствовал. Он описывал местные достопримечательности, элегантно поводя руками и стараясь показаться более осведомленным, чем был на самом деле. Эдуард попал в Полуехтовы Ручьи всего полтора года назад в поисках тихого места, где можно передохнуть от приключений бурной и не всегда счастливой жизни. И хоть он устроился здесь надолго, даже собирался откупить дом у тех Полуехтовых, от которых в деревне осталась только бабка Федора, хоть хор, которым он руководил не без энтузиазма, выезжал уже на районный смотр самодеятельности и получил там диплом, все же он оставался в Ручьях чужим не только потому, что местные жители считали его таковым, но и потому, что в жизнь деревни он не особо вглядывался, истории ее не знал и ею не гордился. Однако перед приезжими Эдуард показывал себя старожилом и единственным в деревне интеллигентом.
— Дома у нас вековые, — говорил он. — Бревна с возрастом только крепче становятся, а резьбу, обратите внимание, давно собираюсь переснять и зарисовать — специалисты будут взволнованы. Не правда ли, изумительные узоры, восхитительные!
— Резьба требует сравнительного анализа, — сказал Вениамин.
— Правильно. Вот и центральная площадь. Условно. Возникла от пересечения двух улиц деревни.
— А сколько их всего? — спросил Вениамин.
— Две. Тридцать два двора. Магазин, правление бригады, тут же клуб, тут же медпункт.
Остановившись на углу, Эдуард Олегович показал на давешний дом с колоннами. Видимо, строитель хотел создать нечто фундаментальное и обязательно белокаменное: и колонны, и ступени — все было деревянным, беленым. Лишь два небольших льва по сторонам лестницы были из камня, точно такие же, как на лесной дороге. Только там они сидели, а здесь мирно легли, хоть и продолжали скалиться.
К колоннам были прибиты жестяные таблички с неровными официальными надписями: «Бригада Полуехтовы Ручьи», «Медпункт», «Клуб», «Ансамбль народного танца «Ручьи»», «Кинотеатр».