Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
И в этот момент посреди прихожей с легким стуком возник блестящий металлический ящик примерно метр на метр. Тут же послышался голос гусара:
— Приехали.
Дверь в холодную комнату дрогнула и стала открываться. Анна мгновенно нырнула к себе.
Это было похоже на мистику, и ей, естественно, не нравилось. Вещи так просто из ничего не возникают, разве что в фантастических романах, которые Анна не терпела. Но читала, потому что они дефицитны.
Бандиты еще долго передвигали что-то в прихожей, бормотали и угомонились только часа в три. Тогда и Анна заснула.
Проснулась она не так, как мечтала в последние недели. То есть: слышны отдаленные крики петухов, мычание стада, бредущего мимо окон, птицы гомонят в ветвях деревьев, солнечные зайчики скачут по занавеске. Анна представила, как сбежит к речке и окунется в холодную прозрачную воду. Сосны взмахивают ветвями, глядя, как она плывет, распугивая серебряных мальков.
За стенкой зазвучали голоса, и сразу вспомнилась глупая вчерашняя история, из-за которой Анна расстроилась раньше, чем услышала пение петухов, мычание стада и веселый шорох листвы. Для того чтобы сбежать к речке и окунуться в весело бегущую воду, Анне нужно было пройти через сени, где обосновались непрошеные соседи. И купаться расхотелось. Следовало поступить иначе — распахнуть дверь и хозяйским голосом спросить: «Вы еще здесь? Сколько это будет продолжаться? Я пошла за милицией!» Но ничего подобного Анна не сделала, потому что была не причесана и не умыта. Тихо, стесняясь, что ее услышат, Анна пробралась на кухню, налила холодной воды из ведра в таз и совершила скромный туалет. Причесываясь, она поглядела в кухонное окно. Убежать? Глупо. А они будут бежать за мной по улице? Лучше подожду, пока зайдет дед Геннадий.
Находиться на кухне до бесконечности Анна не могла. Поэтому она разожгла плиту, поставила чайник и, подтянутая, строгая, вышла в сени.
Там стояло шесть ящиков и чемоданов, один из них был открыт, и гусар Жюль в нем копался. При скрипе двери он захлопнул чемодан и буркнул:
— Доброе утро.
Его реакция подсказала Анне, что неприязнь взаимна, и это ее даже обрадовало.
— Доброе утро, — согласилась Анна. — Вы еще здесь?
Кин вошел с улицы. Мокрые волосы приклеились ко лбу.
— Отличная вода, — сообщил он. — Давно так хорошо не купался. Вы намерены купаться?
«С чего это у него хорошее настроение?» — встревожилась Анна.
— Нет, — сказала она. — Лучше я за молоком схожу.
— Сходите, Аня, — сказал Кин миролюбиво.
Такого Анна не ожидала.
— Вы собрались уезжать? — спросила она недоверчиво.
— Нет, — сказал Кин. — Мы остаемся.
— Вы не боитесь, что я позову на помощь?
— Вы этого не сделаете, — улыбнулся Кин.
— Еще как сделаю! — возмутилась Анна. И пошла к выходу.
— Посуду возьмите, — сказал ей вслед гусар. — У вас деньги есть?
— Не нужны мне деньги.
Анна хлопнула дверью, вышла на крыльцо. Посуда ей была не нужна. Она шла не за молоком.
По реке вспыхивали блестки солнца, в низине у ручья зацепился клок тумана.
Дверь сзади хлопнула, вышел Кин с кастрюлей и письмом.
— Аня, — сказал он отеческим голосом, — письмо вам.
— От кого? — спросила Анна, покорно принимая кастрюлю.
— От вашей тети, — сказал Кин. — Она просила передать…
— Почему вы не показали его вчера?
— Мы его получили сегодня, — сказал Кин.
— Сегодня? Где же ваш вертолет?
— Ваша тетушка, — не обратил внимания на иронию Кин, — отдыхающая в Крыму, просила передать вам большой привет.
Анна прижала кастрюлю к боку и развернула записку.
«Аннушка! — было написано там. — Кин Владимирович и Жюль обо всем со мной договорились. Ты их не обижай. Я им очень обязана. Пускай поживут в доме. А ты, если хочешь, у деда Геннадия. Он не откажется. Мы с Миленой доехали хорошо. Прутиков встретил. Погода теплая. Магда».
Кин стоял, чуть склонив голову, и наблюдал за Анной.
— Чепуха, — сказала она. — Это вы сами написали.
— И про Миленку мы написали? И про Прутикова?
— Сколько вы ей заплатили?
— Сколько она попросила.
Тетя была корыстолюбива, а если они перед ее носом помахали тысячью рублей… тогда держись! Но как же они это сделали?
— Сегодня утром? — переспросила Анна.
— Да. Мы телеграфировали нашему другу в Крым вчера ночью. На рассвете оно прибыло сюда самолетом.
Письмо было настоящим, но Анна, конечно, не поверила, что все было сделано именно так.
— У вас и рация своя есть? — спросила Анна.
— Вам помочь перенести вещи? — спросил Кин.
— Не надейтесь, — сказала она. — Я не сдамся. Мне плевать, сколько еще писем вы притащите от моей тетушки. Если вы попробуете меня убить или вытащить силой, я буду сопротивляться.
— Ну зачем так, — скорбно сказал Кин. — Наша работа, к сожалению, не терпит отлагательства. Мы просим вас освободить этот дом, а вы ведете себя как ребенок.
— Потому что я оскорблена, — сказала Анна. — И упряма.
— Никто не хотел вас оскорблять. Для нас встреча с вами была неприятной неожиданностью. Специфика нашей работы такова, что нам нежелательно привлекать к себе внимание, — сказал Кин. Глаза у него были печальными.
— Вы уже привлекли, — сказала Анна, — мое внимание. Вам ничего не остается, как рассказать мне, чем вы намерены заниматься.
— Но может, вы уедете? Поверьте, так всем будет лучше.
— Нет, — сказала Анна. — Подумайте, а я пошла купаться. И не вздумайте выкидывать мои вещи или запирать дверь.
Вода оказалась в меру прохладной, и, если бы не постоянно кипевшее в Анне раздражение, она бы наслаждалась. Доплыв до середины реки, она увидела, как далеко отнесло ее вниз по течению, повернула обратно и потратила минут пятнадцать, чтобы выплыть к тому месту, где оставила полотенце и книгу.
Выбравшись на траву, сбегавшую прямо к воде, Анна улеглась на полотенце, чтобы позагорать. Как назло, ничего хорошего из этого не вышло
— несколько нахальных слепней налетели как истребители, и Анна расстроилась еще более.