Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
В какую сторону смотреть? В какую сторону идти? Очевидно, так, чтобы скала оставалась за спиной. Ведь именно она остановила мой беспорядочный полет.
Я не дождался, пока ветер прижмет пыль. Я пошел навстречу буре. Воздуха оставалось на сорок четыре минуты (плюс-минус минута).
Потом его осталось на тридцать минут. Потом я упал, меня откатило ветром назад, и я потерял на этом еще пять минут. Потом осталось пятнадцать минут. А потом я перестал смотреть на указатель.
Неожиданная передышка случилась уже тогда, когда, по моим расчетам, воздуха не оставалось вовсе. Я брел сквозь медленно опускающуюся пыль и старался не обращать внимания на боль в боку, потому что это уже не играло никакой роли. Я старался дышать ровно, но дыхание срывалось, и мне все время чудилось, что воздух уже кончился.
Он кончился, когда в оседающей пыли, далеко, на краю света, я увидел корабль. Я побежал к нему. И воздух кончился. Задыхаясь, я сорвал маску, хоть это не могло спасти меня, легкие обожгло горькой пылью и аммиаком…
Локатор увидел меня за несколько минут до этого.
Я пришел в себя в госпитале, маленьком белом госпитале на две койки, в котором каждый из нас побывал не раз за эти годы. Залечивая раны, простуды или отлеживаясь в карантине. Я пришел в себя в госпитале и сразу понял, что корабль готовится к старту.
— Молодец, — сказал мне доктор Грот. — Молодец. Ты отлично с этим справился.
— Мы стартуем? — спросил я.
— Да, — кивнул доктор. — Тебе придется лечь в амортизатор. Твоим костям противопоказаны перегрузки. Три ребра сломал, и порвана плевра.
— Как остальные? — спросил я. — Как Марта? Джерасси? Долинский?
— Марта в порядке. Она успела забраться в вездеход. Тебя послушалась.
— Ты хочешь сказать…
— Джерасси погиб. Его нашли после бури. И представляешь, в тридцати шагах от раскопа. Его швырнуло на вездеход и разбило маску. Мы думали, что ты тоже погиб.
И больше я ни о чем не спрашивал. Доктор ушел готовить мне амортизатор. А я лежал и снова по секундам переживал свои действия там, в раскопе, и думал: вот в этот момент я еще мог спасти Джерасси… И в этот момент тоже… И тут я должен был сказать: к черту пирамидку, капитан приказал возвращаться, и мы возвращаемся…
На третий день после старта «Спартак» набрал крейсерскую скорость и пошел к Земле. Перегрузки уменьшились, и я, выпущенный из амортизатора, доковылял до кают-компании.
— Я поменялся с тобой очередью на сон, — сообщил мне Долинский. — Доктор говорит, тебе лучше с месяц пободрствовать.
— Знаю, — сказал я.
— Ты не возражаешь?
— Чего возражать? Через год увидимся.
— Я вам кричал, — продолжал Долинский, — чтобы вы бросили эту пирамидку и бежали к вездеходу.
— Мы не слышали. Впрочем, это не играло роли. Мы думали, что успеем.
— Я отдал шарик на анализ.
— Какой шарик?
— Ты его нашел. И передал мне, когда я пошел к вездеходу.
— А… Я совсем забыл. А где пирамидка?
— В грузовом отсеке. Она треснула. Ею занимаются Марта и Рано.
— Значит, моя вахта с капитаном?
— С капитаном, Мартой и Гротом. Нас теперь мало осталось.
— Лишняя вахта.
— Да, лишний год для каждого.
Вошел Грот. Доктор держал в руке листок.
— Чепуха получается, — сообщил он. — Шарик совсем молодой. Добрый день, Долинский. Так я говорю, шарик слишком молод. Ему только двадцать лет.
— Нет, — возразил Долинский. — Мы же столько дней просидели в раскопе! Он древний как мир. И шарик тоже.
Капитан стоял в дверях кают-компании и слушал наш разговор.
— Вы не могли ошибиться, Грот? — спросил он.
— Мне бы сейчас самое время обидеться, — проворчал доктор. — Мы с Мозгом четыре раза повторили анализ. Я сам сначала не поверил.
— Может, его Джерасси обронил? — спросил капитан, обернувшись ко мне.
— Долинский видел — я его выскоблил из породы.
— Тогда еще один вариант остается.
— Он маловероятен.
— Почему?
— Не могло же за двадцать лет все так разрушиться.
— На этой планете могло. Вспомни, как тебя несло бурей. И ядовитые пары в атмосфере.
— Значит, вы считаете, что нас кто-то опередил?
— Да. Я так думаю.
Капитан оказался прав. На следующий день, распилив пирамидку, Марта нашла в ней капсулу. Когда она положила ее на стол в лаборатории и мы столпились за ее спиной, Грот сказал:
— Жаль, что мы опоздали. Всего на двадцать лет. Сколько поколений на Земле мечтало о Контакте! А мы опоздали.
— Несерьезно, Грот, — возразил капитан. — Контакт есть. Вот он, здесь, перед нами. Мы все равно встретились с ними.
— Многое зависит от того, что в этом цилиндре.
— Надеюсь, не вирусы? — забеспокоился Долинский.
— Мы его вскроем в камере. Манипуляторами.
— А может, оставим до Земли?
— Терпеть пять лет? Нет уж, — сказала Рано.
И все мы знали, что любопытство сильнее нас, — мы не будем ждать до Земли. Мы раскроем капсулу сейчас.
— Все-таки Джерасси не зря погиб, — сказала тихо Марта. Так, чтобы только я услышал.
Я кивнул, взял ее за руку. У Марты были холодные пальцы…
Щупальца манипулятора положили на стол половинки цилиндра и вытащили свернутый листок. Листок упруго развернулся. Через стекло всем нам было видно, что на нем написано.
«Галактический корабль «Сатурн». Позывные 36/14.
Вылет с Земли — 12 марта 2167 г.
Посадка на планете — 6 мая 2167 г.».
Дальше шел текст, и никто из нас не прочел текста. Мы не смогли прочесть текста. Мы снова и снова перечитывали первые строчки. «Вылет с Земли — 12 марта 2167 г.» — двадцать лет назад. «Посадка на планете — 6 мая 2167 г.» — тоже двадцать лет назад.