Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Я полез в карман за билетом, но тот человек сказал:
— Не надо. Зачем?
— Я сам из Мелитополя, — сказал я. — Я технолог, был в Ленинграде у моей тети. Знаете, из старых петербуржских дев. А теперь вот болеет. Возраст.
Так, разговаривая (вернее, разговаривал я, а узколицый человек лишь кивал в знак того, что слышит), мы поднялись по эскалатору наверх. За стеклянной стеной начало смеркаться. У дверей толпились автобусы.
— Извините, — сказал я, останавливаясь наверху. — Я пойду. Еще раз тысячу извинений.
Он ничего не ответил, и я пошел к кассам, но тут же человек меня окликнул.
— Подождите, гражданин, — сказал он. — Вы едете в Мелитополь?
— Да, — сказал я, возвращаясь. — Сегодня вечером.
— Вы там живете?
— Разумеется.
— Мой отец жил в Мелитополе, — сказал узколицый человек.
— Не может быть!
Мороженое, которое он держал обеими руками, размягчилось, и мне было видно, как его пальцы продавили углубления в брикетах. Но он этого не замечал.
— Я хотел бы поехать в Мелитополь, — сказал человек.
— Приезжайте, — сказал я. — Я могу вам оставить адрес. Я живу один в трехкомнатной квартире. Моя жена покинула меня, вот и остался я один.
Наверное, я показался ему человеком с недержанием речи. И, чтобы отвлечься от мелитопольской темы, я сказал:
— Ваше мороженое вот-вот потечет.
— Да, конечно, — согласился он, думая о чем-то другом.
— Вы отнесите его, — посоветовал я.
— А вы уйдете? — Я понял, насколько одинок и не уверен в себе этот человек. — Вы, пожалуйста, не уходите. Если, конечно, можете.
— Разумеется, — сказал я. — Конечно, я буду с вами.
Мы с ним пошли через зал. Его семья ждала его в дальнем конце зала, за закрытым киоском. Двое детей сидели по обе стороны женщины средних лет с таким же узким лицом, как у моего нового знакомого, и с еще более длинным носом. Я даже вообразил сначала, что это его сестра. Но оказалось, что жена. При виде нас женщина почему-то прижала к груди черную матерчатую сумку, а дети, один совсем маленький, другой лет семи, замерли, будто крольчата при виде волка.
Женщина была коротко подстрижена, почти под скобку, и лишь на концах волосы были завиты. И платье, и пальто с большими серыми пуговицами были очень неправильными, именно неправильными. Я бы даже не сказал, что они немодны или старомодны. Они принадлежали к другому миру.
— Маша! — сказал быстро мой спутник. — Не волнуйся, все в порядке. Этот гражданин из Мелитополя, мы с ним покупали мороженое.
С этими словами он положил ей на руки полурастаявшие пачки, и женщина инстинктивно вытянула вперед руки, чтобы капли сливок не падали на пальто.
— Моя жена, — сказал узколицый человек. — Мария Павловна.
Женщина как-то сразу обмякла, видно, она боялась тут сидеть одна, с детьми. Дальше на длинной скамье дремал казах с электрогитарой, затем сидела парочка голубков лет пятидесяти. На нас никто не смотрел.
Женщина оглянулась, куда деть мороженое.
— Дай сюда, — сказал семилетний мальчик. — Я подержу.
— Только не накапай на штанишки, Ося, — сказала женщина.
— А мне? — спросила малышка. Она сидела на лавке, поджав ноги, покрытая серым одеялом, на котором можно было угадать изображение белки с орехом.
— Сейчас, Наташенька, сейчас, — сказала женщина.
Она быстрым кошачьим движением извлекла из сумки носовой платок, вытерла руки и, поднявшись, протянула мне ладонь.
— Мик, Мария Павловна, — сказала она. — Очень приятно с вами познакомиться.
— Мы тут проездом, — быстро сказал узколицый. — Да вот застряли.
Он вдруг засмеялся, показав, как далеко вперед торчат его длинные зубы.
— И очень хотим уехать, — сказала его жена.
— Простите, — я не хотел ничем пугать этих странных людей, — но мы с вами так и не познакомились. Меня зовут Лавин, Сергей Сергеевич Лавин.
Я протянул ему руку.
Он с секунду колебался, будто не знал, сказать ли настоящее имя или утаить. Потом решился.
— Мик, — сказал он. — Анатолий Евгеньевич.
Мне было знакомо это имя. Я его слышал, когда Анатолий Евгеньевич говорил по телефону. Но я не стал ничего говорить. Рука у него была холодной и влажной, и мне показалось, что я ощущаю, как быстро и мелко бьется его пульс.
— Подвиньтесь, дети, — сказала жена Мика. — Дайте товарищу сесть.
— Спасибо, я постою.
Дети покорно поднялись. Одеяло упало на пол. Дети стояли рядышком. Они так и не ели мороженое, которое текло между пальцев Оси и капало на пол.
— Ешьте, дети, а то будет поздно, — сказал я. — Видите, я уже доедаю.
— Почему поздно? — спросил мальчик.
— А то придется лизать с пола.
Дети удивились, а родители вежливо засмеялись.
— Вы оставайтесь здесь и не волнуйтесь, — сказал Мик жене. — Нам с Сергеем Сергеевичем надо поговорить.
— Не уходи, папа, — сказал мальчик.
— Мы будем стоять здесь, где вам нас видно.
Он взял меня за руку и повел к стеклянной стене. Воздух за ней был синим. Очередь на такси казалась черной.
— Они очень нервничают, — сказал Мик. — Я в отчаянии. Моя жена страдает от гипертонической болезни. Мы с утра здесь сидим.
— У вас никого нет в городе? Я слышал, что вы звонили, но вам сказали…
— Это уже не играет роли. Но вы мне показались достойным доверия человеком. Я решил — мы поедем в Мелитополь. Как вы думаете, можно ли будет купить билет?