Весь мир: Записки велосипедиста
Шрифт:
Большой зал в центре здания забит застекленными витринами с реликвиями правления прежних филиппинских лидеров, но в их череде просматривается зияющая пустота. Представлены все руководители страны, за исключением Маркосов: сувениры этой эпохи размещены в двух (и немаленьких) комнатах в задней части. Их отсутствие выглядит как лакуна, дыра в истории, но эти два зала с лихвой восполняют пробел: они заполнены памятными куклами, часами и, конечно, картинами, многие из которых — портреты, заказанные самой правящей четой.
Надо мной нависают два знаменитых полотна, на которых Фердинанд и Имельда изображены как супруги царства Ур: Адам и Ева племенной мифологии Филиппин, которые, по древней легенде, вышли из расщепленного куска бамбука, — сильный мужчина и прекрасная женщина.
Портрет Фердинанда Маркоса кисти Бетси Вестендорп. Дворец Малаканьянг, кабинет президента Филиппин
Портрет Имельды Маркос кисти Бетси Вестендорп. Дворец Малаканьянг, кабинет президента Филиппин
Смысл этих картин в том, что Маркосы выполняли возложенное судьбой предназначение, способствуя возрождению, обновлению самосознания Филиппин, что символизировал образ перворожденной пары. По правде говоря, в каком-то смысле возрождение действительно произошло, и эти картины сделали наглядным стремление супругов стать частью национальной мифологии. Так проявилось их заветное желание найти для себя местечко в коллективном сознании нации. Джордж Буш и Рональд Рейган часто фотографировались в ковбойских костюмах, хотя один был «белым англосаксонским протестантом» родом из Новой Англии, а другой — кинозвездой Голливуда. Если политик изображает летчика-истребителя, ковбоя или Адама, привлекательность и сила воздействия этих образов таковы, что мы зачастую реагируем на них «по сценарию», даже сознавая всю их фальшивость.
Илокос, сбывшаяся диско-мечта
На следующий день я вылетаю в ту область страны, где родился Маркос, — на северную оконечность большого острова, где многие до сих пор почитают его память. Сын Маркоса, Бонг Бонг (да, это его настоящее имя!), теперь губернатор провинции, а Айми, одна из дочерей диктатора, заседает в местном конгрессе. В книгах, которые я читал, говорилось, что эта область страны, Илокос Норте, представляет собой филиппинский аналог американского Дикого Запада: климат здесь всегда был немного суровее, чем на тропическом юге, а споры разрешались (да и теперь еще разрешаются) при помощи ружей. Я рассматриваю карту областного центра Лаоаг, где поселился. На окраине обнаруживается район, обозначенный как «Дисколандия», очень подходящее для моего проекта название, и я направляюсь в ту сторону. Миную кварталы жилых домов, стаи цыплят, винные погребки. И потом, по другую сторону от автовокзала, передо мной внезапно открывается клубная зона — ну конечно! День в разгаре, поэтому музыки не слышно, да и на улицах пустовато; разве что у входа в один из клубов пожилая женщина аккуратно покрывает лаком ногти на ногах юной девушки. Дверь в соседний клуб приоткрыта, и я спрашиваю, нельзя ли осмотреться внутри. Никаких проблем! Женщина вызывается сопроводить меня и что-то выкрикивает, заводя все глубже и глубже внутрь; на танцполе беспорядочно стоят стулья, а с потолка подмигивает рождественская гирлянда.
Женщина приводит меня в заднюю комнату, довольно большую и заставленную грубо сколоченными деревянными койками, по большей части незастеленными. Здесь, наверное, отдыхают и спят официантки, думаю я. Она снова что-то кричит, и из смежной комнаты выплывает привлекательная девушка в красном платье, которая выпроваживает меня обратно на танцпол, то и дело спрашивая: «Чего тебе хочется?», «Тебе нравятся девушки?»… Ее лицо выкрашено белым — так, словно она не успела смыть косметическую маску. Ах да, у девушки с крашеными ногтями тоже было что-то подобное на лице! С полными, яркими губами, она похожа на клоуна. Довольно эротичного клоуна.
Мне вспоминается обилие средств для отбеливания кожи в местных аптеках и многочисленные рекламные ролики на ту же тему. Из десяти женщин в Юго-Восточной Азии четыре пользуются отбеливающими кремами. Во множестве стран светлая кожа подразумевает достаток и аристократизм: из-за тяжелой работы под солнцем кожа темнеет. Странно, но в Северной Америке и Европе загар считается привлекательным, потому что подразумевает обратное. Человек может позволить себе загорать на солнышке вместо скучной работы.
Но зачем эта девушка задает мне все эти вопросы? Ох, кажется, я понял! М-да. Все эти клубы — публичные дома! Почему я раньше не замечал предостережений «Нет презерватива — нет секса»? А еще здесь выступают музыканты, гремит караоке (ну разумеется) — надо же как-то убивать время, пока делаешь выбор. А выбирать есть из чего.
Иду дальше. На пути мне попадаются праздные девушки, некоторые заняты ручной стиркой, другие болтают за лимонадом. У дверей висят объявления: «Сдавайте оружие при входе».
Хотя я сомневаюсь, что эти заведения предназначены для иностранцев, раньше Филиппины слыли популярным курортом для секс-туристов. Мне казалось, что в этих краях эпоха секса с несовершеннолетними давно закончилась, но, похоже, я ошибался. В гостинице я видел двух чудаковатых англичан с молодыми филиппинками на коленях. Девушкам было лет по двадцать, так что, наверное, «несовершеннолетними» их не назовешь. Катаясь на велосипеде по Маниле, я встречал похожие «неравные» пары: вот мистер Кровь-с-Молоком в поисках любви, а чуть дальше по улице виднеется Профессор на разгульных каникулах. По-видимому, эта страна все еще открыта для иностранцев, жаждущих чего-то новенького или ищущих исполнения давней мечты, которую дома приходилось скрывать. Быть может, здесь, в «городке из вестерна» Лаоаге, турист может добиться того, о чем тайно грезил всю свою жизнь. В таком варианте звучит почти мило.
Я замечаю и нескольких иностранцев в компании местных юношей: один тучный, хромающий янки обзавелся даже двумя! В кафе он гоняет их без зазрения совести: «Соль! Мне нужна соль… и перец». Один из парнишек послушно бежит за солью. «Бутерброды! Что это там, бутерброды?» Второй приносит три бутерброда. По лицу янки блуждает радостная улыбка. Он не устоял перед искушением властью: чем больше он чувствует ее в себе, тем чаще будет ею пользоваться, чтобы увидеть свое могущество в деле, ощутить удовольствие от принуждения подчиненных.
«Кофе и сигареты!» — провозглашает он. И получив желаемое: «Кофе и сигареты — мой завтрак на родине».
По справедливости, не все отношения между пришельцами с Запада и филиппинцами окрашены сексуальными фантазиями. В ресторане при гостинице здесь, в Лаоаге, мне встретилась супружеская пара с детьми: австралиец и его миловидная жена-филиппинка. Он вздыхает, когда дети клянчат у него что-то, тянут за рукава, а жена быстро набирает сообщения на мобильнике. Едва ли их отношения идеальны, но в роли хищника он явно не выступает.