Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
И Джек рассказал ему. Говорить было трудно и становилось все труднее: передавленное горло хрипело, а мозг и тело жаждали покоя. Пару раз он замолкал — приходилось собираться с силами и продолжать рассказ. Бойетт наклонялся все ближе, чтобы лучше слышать.
— Я знал, куда направляется Адольф, — произнес Джек. — К детям… Я знал, потому что вспомнил сказанное мальчиком. Вот почему я спустился туда. — Он мигнул, и почувствовал, как темнота снова подступает к нему. Слава Богу, все закончилось. Слава Богу, он выжил. Как и те малыши. — На каком… на каком я этаже?
—
— Демоны, да. Именно так. Они не давали мальчику развалиться.
«До чего же трудно оставаться в сознании», — подумал он.
Шум дождя успокаивал. Хотелось смежить отяжелевшие веки и уплыть прочь — а утром, возможно, снова покажется солнце.
— Доктор Шеннон, мы нашли только два тела.
— Что? — спросил Джек (или подумал, что спросил). Его голос был едва слышен.
— Тело одного мы нашли в палате для новорожденных. И второго, который смахивает на паука. Мы их упаковали и вынесли прочь. Не знаю, куда их забрали. Да и не хочу знать. Но что случилось с третьим? С тем, кого вы называли Лягушонком?
— Я пристрелил его. Всадил две пули. Он лопнул. — Сердце Джека пустилось в галоп. Он попытался приподняться, однако не смог даже пошевелиться. — Прикончил гада.
«О боже, — подумал он. — Ведь прикончил?»
— На восьмом валялся только тот, что похож на паука. — Голос Бойетта доносился откуда-то издалека, словно полицейский стоял в конце невероятно длинного туннеля. — Мы обшарили весь этаж. Перевернули все вверх дном, но так и не нашли третьего тела.
— Не нашли… не нашли… — прошептал Джек; шепот — единственное, на что он еще был способен.
Держать голову прямо больше не удавалось, и та соскользнула на бок. Казалось, из тела испарились все кости, а их место заняла леденящая кровь паника. На другой стороне комнаты, рядом с дверью, Джек кое-что заметил — решетку вентиляции.
«Что если Лягушонок восстановился? — подумал он, борясь с отупляющим сознание холодом. — Что если он заполз в вентиляцию на восьмом этаже?»
Но ведь с тех пор прошло больше семи часов! Если Лягушонок направлялся в родильное отделение, почему он до сих пор не нанес удар?
— Трубы, — умудрился просипеть он. — В трубах.
— Мы подумали об этом. У нас есть люди, которые прямо сейчас разбирают воздуховоды на куски — но работа предстоит долгая. Как по мне, тут есть две возможности: эта хрень либо покинула больницу, либо издохла где-то в трубах. Мне хочется верить, что тварь испустила дух. Однако мы не прекратим поиски, пока не найдем тело или не разломаем всю вентиляционную систему — а это может занять несколько дней.
Джек пытался заговорить, но голос не слушался его.
«Есть и третья возможность», — понял он.
О да. Третья возможность. Лягушонок, самый умный из лучших друзей Тима Клаузена, обыскивает сейчас этаж за этажом, палату за палатой. Всматривается сквозь прорези решеток и бежит дальше. И так, пока не разыщет того, кто ему нужен.
Того, кто убил его лучших друзей.
«Меня».
«Но, возможно, он мертв, — подумал Джек. — Я выстрелил в него два раза, и он лопнул».
Да. Возможно, он умер и теперь лежит, забив собой воздуховод. Совсем скоро кто-то отвернет болты, и студенистая тварь с выпученными глазами и ртом как у пиявки вывалится наружу.
Возможно, он умер.
Возможно.
— Ну, вижу, вы утомились. Бог свидетель, денек у вас был адский. — Джек услышал, как скрипнул отодвинутый стул, когда Бойетт поднялся. — Завтра с утра мы первым же делом еще разок с вами потолкуем. Хорошо?
Джек дрожал не в силах ответить. Он не мог оторвать взгляд от вентиляционной решетки.
— Постарайтесь поспать, доктор Шеннон. Доброй ночи.
Послышался звук открывшейся и закрывшейся двери, и лейтенант Бойетт исчез.
Джек боролся со сном. Сколько понадобиться времени Лягушонку, медленно и методично обшаривающему больницу, чтобы отыскать эту палату? Как скоро он доберется до этой решетки, увидит его лежащим здесь в смирительной рубашке из бинтов и транквилизаторов и начнет проталкиваться в комнату из вентиляции?
Но Лягушонок умер. Должен был умереть.
Утром взойдет солнце, и к тому времени третий из лучших друзей Тима Клаузена будет лежать в мешке для мусора — всего лишь дряблый ком влажной плоти, порожденный дьявольским безумием.
Сопротивление Джека ослабевало. Веки задрожали, вид вентиляционной решетки померк перед глазами.
Но прежде чем погрузиться в сон без сновидений, он подумал, что в палату, должно быть, снова зашла молодая медсестричка. Джек был уверен, что уловил мясной аромат рубленного стейка.
Ночь, когда я убил Короля
(соавтор Пол Шульц)
Дело было в пятницу, в десять часов вечера. Шел противный, похожий на серебряные иголки дождь. Мирали и я сидели на парковке ресторанчика «Кентукки Фрайд Чикен» в Юстасе, штат Арканзас; окна машины были закрыты, стекла запотели.
— О господи! — сказала вдруг Мирали. — О господи, это же он! Глянь, как вышагивает!
Она выпрямилась, а я поднял с пола пушку.
Я и Элвис… Мы с ним были единственными в своем роде.
Меня постоянно принимали за него — еще до того, как Мирали выкрасила мои волосы в черный цвет и вылепила из них «помпадур», а я стал рядиться в костюмы Элвиса. Конечно же, я имею ввиду настоящего Элвиса; из тех времен, когда он заслуживал внимания и еще не утратил свой «тупелский рык»; до того, как сделался огромным, точно брюхо кита, и — да простит меня господь — превратился в пустышку. Я вешу где-то сто пятьдесят фунтов (это если промокну насквозь), так что мой Элвис — это Король ваших мечтаний; таким он был, прежде чем снял те отстойные фильмы и сунул душу в кошелек.