Весь сантехник в одной стопке (сборник)
Шрифт:
– Тогда открой дверь, у тебя звонок не работает. И, кстати, мог бы траву выкосить.
Я пошёл открывать. Какая трава, непонятно. Нет у нас никакой травы. Всё плиткой заложено. Не в палисадник же он залез. Открыл дверь – никого. Звоню, спрашиваю:
– А ты где?
Иванов говорит:
– Перед дверью.
– Я тоже перед дверью.
– Но тебя нет.
– И тебя нет.
– Странно.
– Согласен.
– А у тебя дверь какого цвета?
– Синяя.
– А у меня красная.
– Кто-то двери перепутал, как я погляжу.
– Уж, конечно, не я, – говорит Иванов.
– Саша, мне не до шуток. Я не мог напутать.
– Ну и ладно. Это вообще не важно, хоть с крокодилом живи, только открой, мне бы до туалета добежать.
– Я знаю, ты хочешь поговорить. И ты прав, лучше глаза в глаза. И всё же признаюсь сейчас, первым, хоть уже и поздно. Я жил здесь с твоей женой. Хоть правильней, с точки зрения морали, было бы жить с крокодилом. Она не уехала в Америку. Она врала тебе в скайпе.
– Аня?
– Катя. Твоя бывшая. Она находилась здесь всё лето. Между нами ничего не было. Просто соседи.
– Ты бредишь. Или зарос в сюжете. Ох, эти творческие люди… Слушай, писать хочу, сейчас лопну. У меня нет жены Кати. И не было. По крайней мере я б запомнил. Что вообще творится? Какой у тебя адрес?
Я сел на ступеньку.
– Променадес, пять.
– Это адрес всего посёлка. А номер дома какой?
– Квартал семь, литера «Н»… как в слове «непонятно».
– Понятно. Не знаю, как тебе удалось, но всё лето ты жил с чужой Катей. В чужом доме.
– Как это, с чужой? Она тебя считает мужем. Саша Иванов. Книгами занимается.
– О да, это критерий. Ивановых в России всего один. Это я, конечно. Быстро собирай вещи и вали оттуда.
– Куда?
– Квартал четырнадцать, литера «Ч». Как в слове «чукча».
Я поднялся в спальню, взял деньги, паспорт и помчался в аэропорт. Какой бы вид нужды сейчас ни мучил Иванова, ему придётся потерпеть. Мне же нужно успеть, пока самолёт не унёс самое моё дорогое.
Катя уже прошла регистрацию. Пришлось купить билет всё равно куда, в Сыктывкар. На досмотре мгновенно разделся до трусов, кое-как намотал одежду обратно, побежал искать её по терминалу. Сидит, красивая такая, в окно смотрит. Я сказал: «Катя, нам надо поговорить, очень серьёзно». Она отказалась. Настроения у неё нет разговаривать.
Предложил поговорить несерьёзно. Если она пойдёт со мной выпить кофе, я обещаю паясничать, кривляться и рассказывать анекдоты – а о главном не говорить ни за что. На такой кофе она согласилась.
Я объяснял всё не ей – себе. Её Иванов и мой – разные люди. Работают в одном издательстве, но в каких-то противоположных отделах. Может даже, они не знакомы. Оба купили дома в посёлке Променадес-5. Посёлок здоровенный, издательство огромное, сейчас вообще мир укрупняется. Катин Иванов купил дом в седьмом квартале, в шикарном месте. А мой, кажется, арендовал лачугу папы Карло где-то на задворках. Обоих Ивановых первым перепутал мальчик, помощник маклера Ирины, которую дал мой Иванов. Не всю Ирину дал, только телефон. А она уехала. Поручила меня заместителю. Ну, то есть мальчику. А он первый день, вообще не разбирается в Ивановых. Взял у охранников ключи. В общем, ужасная путаница. Не понятно? Ещё раз. Мой Иванов позвонил маклеру Ирине. А та уехала, сказала мальчику: «Покажешь дом Александра Иванова». Ключи у охранников. Правило такое. Заместитель нашёл в списке дом не того Иванова, выдал не тот ключ. То есть, я вообще не должен был там жить. Смешно же?
– Вообще-то нет, – сказала Катя. – Значит, ты случайно приехал ко мне, заплатил деньги, чтобы рассорить меня с мужем и выселить из моего же дома.
– С гражданским мужем.
– Это не твоё дело.
– Прости. Рассорил с мужем, каюсь.
– Не перебивай!
– Слушаюсь! Кстати, хочешь, помирю? Раппопорт из запоя выйдет, мы вместе…
– Помолчи.
– Молчу.
– Так вот. Дело не в той жизни, а в тебе. Ты даже не понимаешь, что наделал. Я, как дура, придумала себе счастье. Я слушала тебя и думала… Не важно, что думала. Теперь ты приехал даже не извиниться – сказать, что всё это лето – нелепая ошибка! И тебе смешно. Ты клоун, Севастьян. Очень прошу тебя о серьёзной вещи: никогда, никогда ничем не напоминай о себе. Удачи.
Сказав это, Катя встала и ушла. Опять. И всё. Больше я её не видел. Теперь уже точно.
Письмо
Дорогая Катя. Тебе не интересно, но у меня всё в порядке. Мой отдельный Иванов и правда снял сарайчик. Две спальни под крышей. Похожи на голубятню, но уютные. Внизу гостиная, камин маленький, чугунный, некрасивый, страшно тёплый. Пары полешек хватает, чтобы высушить ботинки всей семье и душу отогреть. Места немного, но если не танцевать и не махать руками, даже симпатично.
Ты забыла кучу вещей. Я всё аккуратно храню, поскольку клялся никогда ничего чужого не выбрасывать. Твой астролог разродился. Прислал научные графики, гистограммы, набор таблиц и всего один маленький комментарий. Я смотрел на таблицы, как на пятна Роршаха. Кажется, тебе он нагадал встречу с высоким брюнетом на синем рояле. У меня тоже всё будет хорошо, хотя какое хорошо может быть без тебя. Я нашёл астролога, попросил интерпретировать, но всё равно не понял ни слова. Из жалости купил у него пилюли для заращивания энергетических дыр. В них никакой химии, лишь тибетские травы, всё, как ты любишь. Надеюсь, правда волшебные. Выпив курс, я стану брюнетом, отращу себе рояль. Хотя есть подозрение, конечно, что я жру заячьи катышки по цене изумрудов. С другой стороны, известный наркоман-испытатель Парацельс сказал:
– «Всё – яд, и всё – лекарство, то и другое определяет доза».
…Жалко, что ты уехала. У нас пора арбузов. Маленькие я покупать не умею, а большие есть некому. Мы с детьми не справляемся. Дроздофилы помогают как могут, размножаются, но и они не успевают. Я бил их газетной дубиной и почти полностью уничтожил чайный сервиз, подаренный твоей зелёной подругой. Не помню, как её зовут. Если вы созваниваетесь, передай привет и мою благодарность – сервиз прекрасно подметается.
Раппопорт пил два месяца. Лиза к нему не вернулась. Он забросил семейную терапию, увлёкся бизнес-тренингами. Согласно его новой парадигме, отношения не должны быть долгими. Любовь – как рисунок на песке, волна набежала – и смыла. Главное, надо радоваться здесь и сейчас, пока человек рядом. Страшный прогресс. Новая концепция позволяет Раппопорту вести семинары с большим содержанием женщин. Но когда мы встречаемся, он говорит про Лизу. Какая она солнечная, весёлая, чистая – и другие банальные прилагательные. Кажется, он готовит интригу, хочет её вернуть.