Весь свет на Сильвию
Шрифт:
Нелепый рефлекс: я огляделся вокруг, как бы ожидая увидеть поблизости маму, что сразу бы объяснило это дикое целомудрие, но никого не заметил.
— Откуда БЫ узнали, что я собираюсь снимать фильм? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Из газет, сегодня утром. Я сразу же позвонила вам. Тем более что вы будете снимать «Огонь и страсть», а для меня там есть роль.
У меня просто дыхание перехватило. Играя лежавшей передо мной книгой, я возобновил допрос: — Наверняка это главная роль?
— Нет. Всего лишь роль ее сестры.
— Кроме эпизодов, чем вы еще можете похвастаться?
— Я закончила школу драматического искусства в Ницце, двухгодичный курс.
— Сколько вам лет?
— Двадцать один.
Меня так и подмывало расхохотаться. Им всем было двадцать один. Тем, которые еще не достигли этого возраста, и тем, которые его уже давно перешагнули. Выглядела она на восемнадцать, но это было не суть важно.
— Снимите очки.
Я окунулся в ее глаза и моментально — издержки профессии— увидел их на экране очень крупным планом. Эффект был потрясающим.
— Назовите мне вашу фамилию, настоящую, и адрес. Я пришлю вам записочку, когда начну распределять роли.
— Сильвия Шантен, улица дю Сантье, дом 9.
Запершись в комнате наверху — в моей башне из слоновой кости, — я серьезно взялся за работу. Несколько раз перечитал «Огонь и страсть», родил несколько страниц сценария и отослал их Паркеру, Тот попросил меня добавить текста главному персонажу, — пожелание Фредерики Мэйан. Я принял это к сведению и продолжил работу. На все ушло около десяти дней, и когда сценарий был одобрен звездой и продюсером, я связался с моим ассистентом Легофом.
Мне нравилось работать с Легофом — немногословным, деятельным человеком, на которого я мог смело положиться во всех второстепенных вопросах. Он также одобрил мой сценарий и даже подбросил парочку разумных идей. Затем, вооружившись профессиональным справочником, мы вместе приступили к поиску актеров. В картине — пять важных ролей, распределить которые не так просто. На роль младшей сестры героини Легоф предложил молодую актрису, одну из своих знакомых, — по моим предположениям, она была в данный момент его любовницей. Не сказав ни «да», ни «нет», я, в свою очередь, предложил Сильвию. Он попросил повторить ее фамилию и поинтересовался:
— Вилли, где вы слышали об этой девице?
— Она сама разыскала меня недавно, и мне кажется, вполне может подойти на эту роль. В любом случае мы попробуем и ее, и вашу протеже. Посмотрим, какая из них лучше.
— Как скажете.
Больше Легоф об этом не заговаривал, но было видно, что он обиделся. Затем, заключив первые контракты, мы вплотную занялись монтажными листами и диалогами. Паркер поручил редактирование автору романа, который, как это часто бывает, принес нам такой скверный текст, что, по сравнению с ним, текст самого романа казался идеальным. Нам с Легофом пришлось всё переделывать заново.
Через месяц
Однажды утром я отправился в Сен-Морис на кинопробы дополнительных актеров. На почти пустынной площадке я встретил Сильвию в вязаной куртке и черных брюках. Волосы рассыпались у нее по плечам, в руке она держала дымчатые очки. Сильвия неуверенно улыбнулась, и я заметил, что она трусит.
Я спросил ее:
— Еще без грима?
Она поморщилась.
— Сейчас гримируют других. Я — в последнюю очередь. Оставив ее там, я направился к освещенной части площадки и очень удивился, увидев, что гримеры занимаются двумя девушками, тогда как в принципе должна была прийти только одна. Из тени возник человек, положил мне руку на плечо. Я узнал Паркера. Он улыбался и выглядел слегка смущенным.
— Привет, Браун. Послушайте.
Он взял меня за плечо и увлек в тень. Когда мы отошли настолько, что на площадке слышать нас не могли, он сказал:
— Я привез девушку, э-э, молодую актрису, которая, э-э, мне кажется, идеально подходит на роль сестры. Она попробуется, но я… э-э… обещал ее отцу, он мой старый друг, дать ей какую-нибудь роль…
Мне его стало немного жаль. В сущности, он продюсер. И если хочет, пусть дает своей девице даже главную роль—я ничего не смогу возразить, так что, к чему вся эта тирада? Я высвободил руку и, чисто из духа противоречия, сказал:
— Ваша протеже сыграет роль, если окажется лучше двух других. Вот и все. Я не могу позволить себе запороть картину из-за одного вашего желания сделать приятное какому-то другу.
Дух противоречия? И да, и нет. Я свыкся с мыслью, что в роли сестры снимется Сильвия, свыкся настолько, что в моем воображении они уже слились в одно, целое. Я не мог уже представить в этой роли никого другого, кроме Сильвии…
Выйдя из павильона, я сощурился от ударившего в глаза яркого солнца. Меня нагнала Сильвия и, ни слова не говоря, зашагала рядом. Она не казалась взволнованной. Когда я подошел к месту парковки машин, она сказала:
— Та была лучше меня, не правда ли?
Я посмотрел ей прямо в глаза, в синеве которых переливались золотистые блестки.
— Намного лучше. Но роль — ваша.
Она все поняла, одарила меня широкой улыбкой и бегом устремилась к выходу. Под маской цинизма и безразличия скрывалась обыкновенная девчонка. Я сел за руль, тронулся с места. Я рассчитывал нагнать ее у ворот, но поток актеров массовки в костюмах 1900-го года внезапно заполнил двор, вынудив меня притормозить, так что, когда портье открыл мне решетку, я вынужден был озираться по сторонам, прежде чем заметил вдалеке бегущую мальчишескую темную фигурку, Не прошло и полминуты, как я поравнялся с ней, открыл дверцу. Секунду поколебавшись, она прыгнула в машину, сев со мной рядом.