Веселая жизнь, или Секс в СССР
Шрифт:
…Первым вышел из такси приезжий с двумя чемоданами и протянул водителю монетку.
– Рубль! – замотал головой «шеф».
– В позапрошлом году было пятьдесят копеек.
– А где ж ты был целых два года?
– Дома. Я живу в Хабаровске.
– Теперь рубль.
– Вы не предупредили… Я бы автобусом поехал.
– Вот и ехал бы. Рубль!
– Быстрей, опаздываю! – взмолился я.
– Товарищ, в самом деле, время – деньги! – поддержал меня пассажир в шляпе и тонких очках.
– Ладно, уговорил,
Хабаровчанин отдал полтинник, схватил чемоданы и поспешил к подъезду. Таксист несколько мгновений рассматривал на ладони монету, потом, выругавшись, швырнул ее в газонные кусты, сел за руль – и машина, злобно взревев, сорвалась с места.
– Вы все поняли? – тихо спросил меня очкарик.
– Что именно?
– Это же чистой воды инфляция. – Он повторил выбрасывающий жест шофера.
– Вы уверены?
– Я экономист. Мы идем к катастрофе. Хлеб будет стоить десять рублей за батон.
– А водка? – осторожно спросил я, понимая, что сижу рядом с не очень здоровым человеком.
– Страшно сказать: двести!
– Что вы говорите! – Я покачал головой и отодвинулся.
…В детском саду, как и подсказывало предчувствие, моя Алена, одна-одинешенька, сидела посреди комнаты, обложившись игрушками, среди которых было несколько пластмассовых Крокодилов Ген и Чебурашек.
– Полуякова, за тобой пришли! – конвоирским голосом крикнула воспитательница и с ненавистью посмотрела на меня: если бы не мое опоздание, она давно бы уехала домой.
– Знаете, автобусы совсем не ходят, – начал я оправдываться. – Просто безобразие какое-то…
– Знаю. Мне самой до «Каховки» на перекладных добираться. Вы уж, папаша, лучше ребенка на пятидневку сдавайте, чтобы и вам жилы не рвать, и нам тут, сами понимаете… – ответила она, складывая в большую сумку продукты из холодильника.
Мы с Аленой вышли на улицу. Рыжее, как таракан, солнце забилось в щель между многоэтажками и шевелило лучами, точно усами. К вечеру похолодало. Веселые осенние листья померкли. Я поправил на дочери вязаный шарф:
– Вернули «Пуппу»-то?
– Вернули, – грустно ответил ребенок. – А ты чего так поздно? Мама сказала, меня рано заберут. Знаешь, как Тамара Ивановна ругалась?
– На работе задержали.
– Я так и подумала. А в такую погоду можно есть мороженое?
– Маленькими кусочками можно.
Пока мы покупали возле универсама мороженое, зажглись фонари. Из переполненных автобусов, грузно пристававших к тротуару, вываливались толпы орехово-борисовцев, зато в центр летели пустые окна с одинокими пассажирами.
– Алена, – сказал я, нежно наблюдая, как дочь ест пломбир за 19 копеек в вафельном стаканчике с кремовой розочкой, – ты уж маме не говори, что одна в группе осталась, ладно?
– Ладно. А когда ты был маленьким, «Лакомка» с орехами уже была?
– Нет, еще не было.
– Почему?
Пришлось купить и «Лакомку». Через полчаса мы сидели дома, она рисовала, а я смотрел в десятый раз «Семнадцать мгновений весны». Когда Штирлиц разбил о голову Айсмана бутылку, пришла с работы Нина.
– Давно дома?
– Давно.
– Надеюсь, мой ребенок был не последним в группе?
– Ну что ты, киса! Детей было еще полным-полно. Правда, Алена?
– Правда, – подтвердила подкупленная дочь.
– Скажи, зайчик, а с кем ты играла, пока ждала папу?
– С Крокодилом Геной, – ответил ребенок, жалобно оглянувшись на меня.
– А еще с кем?
– С Чебурашкой…
– Нет, скажи, с кем из детей ты играла?
– Сама с собой.
– Врун! – пригвоздила меня жена. – Даже не мечтай!
Ну, вот: супружеское счастье теперь откладывалось как минимум на неделю. Странные все-таки существа – женщины! Наказывать мужа воздержанием – это как волка карать вегетарианской диетой. Все равно нажрется мяса, но в неположенном месте. А потом бегут в партком: спасите семью!
– Да ну вас всех к лешему! – взорвался я. – На работе КГБ, дома тоже КГБ. Мне завтра Ковригина допрашивать, а вы мне тут чебурашками голову морочите!
– Ковригина? – изумилась Нина, обожавшая его книги. – Того самого? А что он натворил? И при чем тут ты? Тебя из-за него в горком вызывали?
– Не имею права разглашать! – скупо ответил я, давая понять, что мне есть чем ответить на постельный карантин.
– Мне-то можно сказать? – обиделась жена и глянула на меня с интересом.
– Никому! – Я покачал головой, понимая, что семейное счастье все-таки возможно, когда уснет дочь.
23. «Крамольные рассказы»
Мы дружно поужинал пельменями. Нина занялась постирушками. Я мужественно перемыл всю посуду, а потом рассказал на ночь дочери воспитательную сказку про белочку, которая дружила с медведем, и косолапый щедро угощал ее медом. Но как-то раз Топтыгин доверил подружке секрет, а та по дури разболтала всему лесу, включая сорок. В результате мед болтливой белке улыбнулся навсегда. Спокойной ночи!
– А разве мед может улыбаться? – спросила Алена.
– Это образное выражение. Мы же говорим: «пошел снег», а куда он пошел? В магазин, что ли?