Веселые истории про Петрова и Васечкина
Шрифт:
И в застеклённые окна в подъезд тут же устремились лучи солнца. А профессор ботаники Иван Спиридонович Репкин даже приехал на поливальной машине, и с её помощью дом, наконец, умылся… И – засиял!
И конечно же все при этом пели уже совсем и не грустную, а очень даже весёлую песню про Дом, и про день рожденья, и про хорошее настроение, для которого, оказывается, надо совсем не так много. А похорошевший, развеселившийся и расхрабрившийся дом даже исполнил, к общему удовольствию, соло в этой славной песенке.
«Как прекрасно, когда
Последней, к слову говоря, закрасили надпись «МНЕ 10 ЛЕТ!». (Надо ли говорить, как покраснел при этом Димка!)
И наверное, никто бы не обратил внимания, если бы Антошка не заметил и не показал Юле, а она, в свою очередь, всем остальным на… многочисленное семейство мышей. С чемоданами, свёртками и другими пожитками они длинным караваном потянулись из дома, совершенно игнорируя общее веселье.
– Поищем другое местечко! – заявил папа-мышь маме-мыши. – Здесь стало что-то слишком чисто! Тьфу!
И они гордо удалились, ознаменовав тем самым.
КОНЕЦ ЭТОЙ МАЛЕНЬКОЙ ИСТОРИИ
Свадьба
Городок, в котором происходила наша история, был небольшой, чудесный. Дома утопали в зелени, а прямо посреди города протекала речка, разделявшая его на две половины. На левом берегу речки находился дом бургомистра Карла, о чём и сообщала вывеска на двери: «Бургомистр КАРЛ».
У бургомистра Карла было две дочки – одна, уже вполне взрослая, Эльза, и вторая, ещё подрос ток, Тина. Дочек Карл воспитывал один, жена у него давно умерла, о чём свидетельствовал её портрет на стенке столовой. Надо заметить, что дочки очень отличались по своему характеру.
Старшая, Эльза, была ужасно застенчива. Ей на самом деле давно пора было замуж, но из-за этой её невероятной застенчивости ей, похоже, было суждено навсегда остаться старой девой. Женихи, пытаясь выдавить из робкой и молчаливой Эльзы хоть слово, в конце концов решали, что она просто дура набитая, махали на неё рукой и исчезали.
Зато младшая, Тина, была полной противоположностью своей сестре: решительная, озорная, изобретательная – как говорится, чертёнок в юбке.
Это было видно и сейчас, когда семья завтракала.
– Эльза, – сказал бургомистр, – ну, почему бы тебе не пойти погулять? – поинтересовался бургомистр. – Сегодня
Эльза тут же зарделась.
– Я бы лучше занялась вышиванием, отец! – еле выдавила из себя она.
– Так ты никогда жениха не найдёшь! – тут же заявила Тина.
– Тина! – осадил её бургомистр.
– А что, разве не так? – повела плечиком Тина. – Все эти женихи не могут из неё ни одного слова выдавить, поэтому думают, что она дура набитая, и исчезают.
Эльза всхлипнула.
– Была бы жива мама, – воскликнула она, показывая на портрет, – она бы вам ни за что не позволила так надо мной издеваться!
С этими словами она выскочила из-за стола и с рыданиями убежала.
Карл вздохнул.
Тина пожала плечами.
– Невозможный характер! – посетовал Карл. – Прямо молчунья какая-то! Ох!
– Ты, папа, сам не разговариваешь с Кларой много лет, хотя вы вместе учились! – едко заметила Тина. – И никто не знает почему.
– Это не твоего ума дело! – осадил её Карл. – И потом она тоже со мной не разговаривает!
А на другой стороне речки стоял дом городского судьи Феликса. Правда, самого судьи уже не было на свете. Только на стене в столовой висел его портрет в траурной рамке. Теперь семейство состояло из немолодой вдовы Клары и двух её сыновей.
Причём у сыновей этих была практически та же разница в возрасте и в характерах, что и в первом случае. Старший – доброжелательный Сигизмунд – отличался удивительной деликатностью, при этом постоянно краснел и смущался, поскольку любил поесть и необычайно переживал из-за своей несколько располневшей фигуры. Младший же брат, Петер, был отъявленным шалопаем, он и двух минут не мог усидеть на месте.
Все трое сейчас тоже сидели за столом и заканчивали завтрак.
– Фрау Клара, можно подавать сладкое? – спросила горничная.
– Несите, – склонила голову Клара.
Сигизмунд тут же оживился, потёр ручки.
– Сладкое! – обрадовался он. – А что на сладкое?
– Сигизмунд! – одёрнула его Клара. – Держи себя в руках. Если ты будешь есть столько сладкого, ты никогда не женишься. А тебе уже давно пора об этом подумать!
Сигизмунд насупился и покраснел.
– И детей у тебя не будет! – ехидно прошептал ему Петер. – Не с кем будет играть!
– Петер! – строго подняла бровь Клара. – Не приставай к брату! И вообще, – всхлипнула она, – если Феликса больше нет с нами, это не значит, что можно вести себя как угодно!
В это время горничная внесла сладкое – торт со взбитыми сливками, – и всё внимание обоих братьев переключилось на него.
Позже оба семейства отправились в церковь. Они встретились на городской площади. Карл и Клара сделали вид, что незнакомы, и, хотя и шли рядом, даже не взглянули друг на друга.
Сигизмунд неловко поклонился Эльзе, и она ответила на этот поклон небольшим реверансом, от чего оба они покраснели и, засмущавшись, отвернулись.
Зато Петер и Тина очень обрадовались друг другу.