Шрифт:
Моему сыну Сёме посвящаю эту книгу.
Царские уши
Меня зовут Семён Рыжиков. Я учусь в третьем классе, и у меня есть лучший друг Петька. Но мы всё время почему-то с ним ссоримся. То ручку не поделим, то тетрадку или ещё что-нибудь.
— У тебя, — сказал Петька, — уши как у слона, ровно двенадцать сантиметров!
— А у тебя как у жирафа! — заливался я. — Тринадцать с половиной!
— Врёшь! — разозлился Петька. — Дай-ка я возьму свою линейку, она у меня поточнее любой другой.
Петька схватил с парты линейку и, высунув язык, стал снова измерять мои уши.
— Знаешь, я немного ошибся, — подмигнул он мне. — У тебя уши меньше, чем у слона. У тебя уши как у осла. Выходит, ты форменный осёл!
Петька прыснул со смеху.
— А у тебя уши как у ишака, — не растерялся я. — Ишак ты и есть ишак.
— Да ты на себя посмотри, — не унимался Петька. — Вылитая ослиная морда.
— Сейчас как дам линейкой по лбу, — рассердился я. — Жираф несчастный!
— А левое ухо у тебя вообще больше правого, — продолжал веселиться Петька. — Значит, ты разноухий осёл.
Мы так раскричались, что не заметили, как к нам подошёл учитель истории Дмитрий Сергеевич.
— О чём спорите, ребята? — строго спросил он.
— Спорим, у кого из нас уши больше, — первым отозвался я. — Он меня ослом обозвал. А у самого уши как блины.
— Эх, вы, — улыбнулся учитель. — Спорите, у кого уши больше и не знаете, что в древние времена длинные уши ценились на вес золота.
— Как это? — удивились мы.
— А так, — ответил историк. — У персидского царя Кира Великого, который жил две с половиной тысячи лет назад, был живой телефон.
— Живой телефон?! — хором воскликнули мы с Петькой.
— Да, — кивнул учитель. — У царя на службе состояло тридцать тысяч человек, их называли «царские уши». Со всей страны на эту службу отбирали людей с очень хорошим слухом. Царские слухачи стояли на вершинах холмов и сторожевых башен в пределах слышимости друг друга и передавали по цепочке приказы царя.
— Для чего? — не понял я.
— А для того, чтобы указы, словно молния, разлетались по всей стране, — объяснил Дмитрий Сергеевич. — Царская воля очень быстро долетала до самых дальних уголков его владений. Царских слухачей высоко ценили и платили им за службу золотом.
— Вот это да! — удивились мы.
— Ладно, так и быть, — расплывшись в широкой улыбке, сказал Петька, — у меня уши длиннее…
— Ну уж нет, — не согласился я. — Ты же сам сказал, что у меня уши как у осла. Значит, мои длиннее.
— А у меня как у жирафа! — напомнил Петька.
— Если так, — засмеялся учитель, — у вас у обоих «царские уши».
И я представил себе, как стою на высоком холме и слушаю, что там Петька кричит мне с соседней горы. Эх, хорошо иметь большие уши!
Ай
Вообще-то я уроки обычно учу. Но сегодня решил — всё, баста! Больше зубрить не буду. А если меня вызовут в школе к доске, не пропаду, кто-нибудь из ребят обязательно выручит да подскажет. Да хоть бы вчера — Сашка Борисов урок по географии не выучил, а ему ребята подсказали, так он даже четвёрку получил. А я чем хуже? И мне друзья непременно подскажут! Уши у меня большие, слух вообще как у шпиона, так что любую подсказку я в два счёта уловлю.
Я забросил ранец с учебниками под стол и отправился гулять во двор. Весь день гонял с ребятами в футбол и домой вернулся только под вечер, а учебники вообще не открывал.
И вот наступил новый день. Я пришёл в школу. На математике меня не спросили, и на уроке истории тоже. Даже обидно стало: не удалось слух проверить — хороший он у меня или не очень.
Однако на уроке литературы мне всё-таки повезло. Марья Ивановна, наша классная руководительница, первым делом громко вызвала:
— Рыжиков, к доске!
Оказывается, на прошлом уроке всем задали выучить наизусть «Сказку о царе Салтане» Пушкина. Ну не всю, конечно, а любой отрывок, но я его, естественно, не выучил.
«Ерунда, сейчас обязательно кто-нибудь подскажет, — подбодрил я себя, вставая из-за парты. — Считай, пятёрка у меня в кармане».
— Выучил? — спросила Марья Ивановна, когда я вышел к доске.
— Конечно, — кивнул я, — выучил. А как же иначе!
— Ну тогда рассказывай. — Мария Ивановна откинулась на спинку стула и приготовилась слушать. Она очень Пушкина любит.
Начало стихотворения я с розового детства помнил и потому смело выкрикнул:
Три девицы под окном…Сказал, а сам уши навострил и глазами стал страшно вращать: мол, давайте, ребята, подсказывайте скорее, что там дальше.
— Ну что же ты остановился? — Мария Ивановна посмотрела на меня поверх очков. — Я тебя внимательно слушаю.
В этот момент я уловил шёпот со второй парты. Это Васька Бубликов приступил к моему спасению:
Три девицы под окном Пили фанту под крыльцом.Только я собрался повторить за ним, как поперхнулся… Какая ещё фанта?! В прошлом веке не было никакой фанты. Нет, Васька явно что-то напутал. И тут Машка Арбузова с четвёртой парты прошептала:
Три девицы под окном Били кошку башмаком.Тьфу ты, думаю. Какая ещё кошка! Никакой кошки у Пушкина под окном не было. Да и вообще поэт животных любил. Не мог он такое написать.
А Федька Кукушкин, тот, что сидит у окна, прошипел на весь класс: