Весенние ветры
Шрифт:
Зара кивнула и, облизав пересохшие губы, прошептала:
— Простите, я опять…
— Да неважно всё, главное, Вы живы! Рхасс'э'шез траль, но почему это оказался именно джерзе?! — в отчаянье простонал начальник, заметив следы от когтей. То, что он выругался на тёмном наречии, говорило о том, что всё серьёзно.
Сеньоре Рандрин стало страшно, и она бессознательно потянулась к любимому человеку, прижалась к его груди. Нубар осторожно обнял её, стараясь не касаться раны, потом, высвободив правую руку, остановил кровь и снял болезненные ощущения.
— Джерзе — это
Эрш кивнул:
— Очень. У него ядовитые когти. Человек умирает в течение максимум пары часов.
— То есть я… — она не договорила, всхлипнула и уткнулась лицом в его куртку. Перспективу неминуемой скорой смерти скрашивало лишь то, что начальник сейчас был ласков, обнимал, гладил по волосам, даже поцеловал в затылок.
— Я очень постараюсь, чтобы этого не случилось. Ирвин, — бережно подняв сеньориту Рандрин на ноги, по-прежнему одной рукой обнимая, а другой обволакивая теплом успокаивающей магии, граф подозвал подчинённого, — ураганом к местной знахарке! Мне нужны пленерус, эсмель, порошок аметиста и завязи бессмертника. Достань, где хочешь, за любые деньги, но достань! На всё даю не больше получаса.
Глава 38
Зара лежала на животе и старалась не думать о том, что, возможно, доживает последние часы своей жизни. Эрш куда-то ушёл, сказал, на пять минут, и велел ей не двигаться.
Сеньорита Рандрин несколько раз пыталась извиниться за неразумное поведение, но он не давал ей договорить, убеждая не тратить силы на такие пустяки. А, уходя, и вовсе сказал, что просить прощения следует ему, а не ей. Не нужно было говорить всех этих вещей, объяснить всё мягче, деликатнее, и обязательно не позволить бродить одной в темноте:
— Это целиком и полностью моя вина. Если на то пошло, то и говорил я не совсем то, что думаю, а то, что считал нужным. А Ваша реакция… Я должен, должен был проверить, нет ли поблизости каких-нибудь тварей, но кто же знал, что здесь водятся джерзе? Я встречал их значительно восточнее… Лучше бы эта дрянь на меня напала!
Принеся в комнату, Эрш первым делом обновил обезболивающее заклинание, уложил подопечную на кровать и раздел. В другой ситуации Зара бы обрадовалась, но теперь, ослабевшей, пребывавшей в странном состоянии между сном и явью, она отнеслась к этому равнодушно.
Осмотрев рану и первично обработав её средствами из походной аптечки, он бережно, чтобы не причинить дискомфорта, накрыл Зару одеялом и, вытащив свою сумку, начал там что-то искать. Раненой удалось разглядеть выражение его лица — беспокойство, неуверенность, страх.
— Я умру? — тихо поинтересовалась она.
Эрш вздрогнул, с губ непроизвольно сорвалось: 'Упаси, Эйфейя, отведи беду, Шеар-хе!'. Он улыбнулся, но как-то криво и неуверенно, а потом неожиданно попросил прощения. За что, так и не объяснил.
Минуты тянулись медленно, будто время вовсе остановилось.
Конечности начинали неметь, Зара уже не чувствовала ног. Чтобы вконец не утратить чувствительность, она ущипнула себя и, помедлив, осторожно прикоснулась пальцами к месту ранения. Касание отдалось нестерпимым жаром и болью, сумевшей
Она не услышала, как он вошёл, но почувствовала, как положил руку на горячий лоб, смахнул намокшие от слёз пряди, аккуратно заправив их за ухо.
— Ирвин всё достал, я попробую. Никогда не думал, что придётся проводить этот ритуал, надеюсь, получится. Я ведь никогда этого не делал, только видел в юности в исполнении наставника. Его друга в своё время тоже ранил джерзе. Зара, — Эрш сделал паузу и сел так, чтобы видеть её глаза, — Вы мне верите?
Зара кивнула, не понимая, к чему он клонит. Видимо, для ритуала необходимо полное доверие между лекарем и пациентом.
— И, наверное, если вдруг что-то пойдёт не так… Я солгал, но потому, что желал Вам добра. Простите и за это, просто я старше Вас, гораздо старше, и знаю, чем заканчиваются подобные вещи. А теперь потерпите, будет очень больно. Но это вовсе не потому, что я садист, будь моя воля, ничего этого никогда не случилось.
Она кивнула и напряглась в ожидании новой, дробящей кости боли. Было страшно, липкий ужас сковал сердце, заставляя его биться часто-часто. Нубар Эрш — маг высшей категории, один из самых сильных в Антории, и если он так переживает, так неуверен в результате…
Видимо, Эрш уловил отголоски её мыслей или просто заметил дрожь, частично вызванную страхом, частично спазмами мышц. Он отвлёкся от трёх странных сосудов, выставленных на стуле возле кровати — два пустых, один с какой-то жидкостью, — вновь подошёл к Заре, наклонился, обнял за плечи и попытался пошутить:
— Не такие уж плохие баллы у меня были по целительству. До Ваших двенадцати по 'Травологии' мне, конечно, далеко, но кое-что я умею. Так что не бойтесь, не отравлю.
Успокаивает, а у самого слегка подрагивают руки. И взгляд — серьёзный, сосредоточенный.
Заре внезапно подумалось, что раз она умирает, то ей положено последнее желание. Ей хотелось бы, чтобы он её поцеловал. Но Эрш уже скрылся из поля зрения.
В следующее мгновение в глазах потемнело. Издав пронзительный визг, до крови прокусив губу, Зара впилась непослушными пальцами в простыню. Спину будто прожгло калёным железом, и не просто прожгло, а словно неведомый мучитель провернул прут в её плоти. Есть такие кинжалы, которые раскрывают дополнительные лезвия в теле жертвы, созданные причинять как можно больше увечий и страданий. В неё, наверное, вонзили такой же раскалённый кинжал.
Потом на смену нестерпимой боли пришёл приятный холодок и ставшее привычным онемение. Теперь девушка могла шевелить только шеей и руками.
— Всё, больно уже не будет, — Эрш снова окутал её одеялом и перевернул на бок. Краем глаза Зара заметила капли свежей крови на простыне. Значит, предположение о ноже не лишено смысла.
Теперь она видела, что происходило в комнате.
Вторая ёмкость была на треть наполнена кровью какого-то странного мертвенного оттенка. Эрш что-то шептал над ней, попеременно погружая кинжал со странной рукоятью, напоминавшей накопитель, то в первый, то во второй сосуд.