Весна веры
Шрифт:
Он так и делал. Но в герцогствах ему было скучно.
В герцогствах ничего интересного и достойного нет…
Или – есть?!
Армандо сегодня устраивал гонки.
Есть и такое развлечение у молодых балбесов, собираются они толпой человек в тридцать, и ставят деньги. А трое едут из точки «А» в точку «Б». На фаэтонах или в каретах, тут главное что? Опередить соперника. Экипажи у всех должны быть одинаковы, ну, более-менее. К примеру, сегодня это три фаэтона. И без пассажира. А позавчера это были кареты с дамами.
Даже вспомнить приятно.
Армандо был уверен в своем выигрыше и сегодня, но откуда под колесами взялась эта девица?
Пришлось останавливаться.
Из-за проклятой шавки лошади дернулись, фаэтон занесло, и он крепко проехался по стене дома. Лопнула постромка у лошади.
Надо было ее хоть связать… не продолжать же в таком виде гонку. Армандо попрощался с выигрышем, скрипнул зубами, и решил для верности еще и с девицей поговорить. Явно ж тора…
Дорогое платье, плащик, кокетливая шляпка… там одни перчатки стоят больших денег!
Нет, скандалы нам не нужны, уже в Ламермуре хватило… Армандо привел в порядок сбрую и шагнул к девушке.
И – пропал.
На него смотрели самые потрясающие голубые глаза в мире.
Герцогиня?!
Кошка она драная против этой девушки. Облезлая. И даже не кошка, а крыса. Страшило жуткое!
– Тора…
Армандо и сам не понял, как погрузил в свой фаэтон какую-то грязную и окровавленную псину. А в фаэтон он даже не каждую даму пускал! И сиденья там обтянуты тисненой телячьей кожей, потом только выкинуть…
А он об этом даже им не подумал, помогая девушке.
Больница?
Какая?
Ида поняла, что мужчина не ориентируется в городе как следует, и отдала указания.
– До конца улицы, у красного двухэтажного дома направо, доехать до синего дома с красными ставнями и крышей и налево. И до конца, там будет лечебница.
Это Армандо понял.
Что ж.
В лечебницу…
И друзья, и враги познаются в беде.
Ида поняла, что друзей у нее больше, чем врагов, когда вокруг Полкана закипела суета. Окажись здесь королева Лионесса, и то, ей бы подождать пришлось. Все внимание персонала сосредоточилось на собаке.
– Ида, как держишь, так и держи, – приказал Стас. – И рысью в операционную.
– Я сейчас на тебя халатик накину, – Берта крутанулась рядом. – И ножки подними, переобую, чтобы стерильность…
– Сейчас место в палате приготовлю, пусть полежит здесь до вечера, а лучше до завтра, понаблюдаем, – промчалась еще одна сестричка милосердия, смешливая Клара…
Ида едва не расплакалась, но было некогда.
– Полкан, держись, родной мой! Не смей меня оставлять! Я тебя люблю, я тебя никуда не отпущу… никому не отдам! Никакой смерти! Живи, мальчик мой, живи!!!
Ида шептала, и Полкан знал ее рядом. И держался из последних сил.
Боль – и словно тебя в болото затягивает.
Ледяное, черное, безнадежное. Но ты слышишь рядом ЕЕ голос.
Голос хозяйки.
И идешь на него, словно на огонь, и держишься за него, как за последнюю надежду.
Собакам тоже нужно, чтобы близкий человек был рядом. Полкан знал, что он не один – и старался выплыть из черноты. И не сдался, нет.
Просто позволил себе расслабиться, когда в нос ударили знакомые запахи хлорки, карболки, лечебницы… здесь ему помощь окажут. Можно довериться людям.
Из операционной Ида не вышла – выпала.
Но Полкан был вне опасности!
Станислав мог переспать хоть со всеми женщинами герцогства – Иду это уже не волновало, потому что руки у мужчины действительно были золотыми. И кость он сложил, и зашил все, и пообещал Иде, что пес будет отлично бегать, может, даже хромать не будет…
Вот уж что Иду не волновало!
Даже если Полкан останется парализованным до конца своих дней, она его никогда не бросит. Просто – никогда!
Он ей жизнь спас.
Он ее… нет, даже не друг. Друг, это совсем не то слово, друга можно забыть, от друга можно уйти, жизнь может развести вас с другом. Но Полкан стал такой же частью Иды, как рука или нога. Ее кусочком, частью ее семьи, души. Родное существо – и этим все сказано.
Собака?
И что с того? Некоторые люди не то, что до собаки – до гусеницы по своим моральным качествам не дотягивают! Ида не оставила бы его в одиночестве, но Берта уговорила ее быстренько сбегать, помыть руки, прихватить с собой поесть-попить, все же ей сидеть рядом с собакой, а потом и возвращаться.
Ида вняла мудрому совету и побежала, было, на кухню…
– Тора, прошу вас…
Ида даже не сразу поняла, что обращаются к ней. Посмотрела удивленно.
– Тора, я надеюсь, с вашей собакой все в порядке?
И вдруг нахлынуло.
Пока надо было спасать Полкана, пока его везли, несли, оперировали, ни о чем другом Ида и думать не могла. Какие там фаэтоны – камертоны!?
А вот сейчас…
Стоит перед ней хлыщ, ростом под два метра, глаза темные, волосы темные, смазливый донельзя, весь холеный, лощеный, ухоженный, и туалетной водой от него разит на километр! Она при дворе таких навидалась…
Стоит, смотрит даже как-то нагло.
И…
– Это был ваш фаэтон.
Молодой человек даже замялся на секунду.
– Позвольте представиться, тора…
– Нет необходимости.
Никогда Ида не говорила так. Но кровь матери проснулась. А в ярости Аделина Шеллес-Альденская была опаснее голодного дракона, это знали все придворные. Кого угодно сожрала бы и косточки выплюнула.
– Простите? – опешил Армандо.
– Почему вы так неслись по городу? – ледяным тоном уточнила Ида. – У вас кто-то умирал?