Вестник Хаоса
Шрифт:
Глава 18
После запоздалого признания Замбаги об истиной роли людей на Сайтане возмущению Егора не было предела. Мало того, что похитил и затащил в дикий и опасный мир магии, так еще и нужно изображать из себя слугу. Ладно просто попасть в чужой мир, но оказаться в нём кем-то вроде таджика-гастарбайтера в современной России… бррр. Все-таки неприятно, когда к тебе относятся как к второсортному. Да еще и придурошный подросток, пытаясь сгладить неприятный осадок от новостей, заявил, что быть слугой сына князя — это величайшая честь, какая только может выпасть человеку, и что нужно гордиться этим.
За утаивание важной информации и высокомерное поведение, Замбага был удостоен увесистого подзатыльника, едва он и Егор оказались наедине в номере гостиницы.
Когда они отмылись от дорожной грязи и немного отдохнули, наступил вечер, и Камия покинула их, наказав не лезть в неприятности и вообще не выходить на улицу. Но сидеть в номере в пустующей гостинице было слишком скучно, а хозяин напрочь отказался общаться с подростком и его «слугой», едва услышав вопрос, кто же такие маги в черных мантиях.
— Из вольных земель, что ли? — с подозрением спросил сухой, тощий первородный, с опаской зыркая по сторонам, хоть в пустом обеденном зале не было ни души. — Как можно не знать, кто такие Вороны?
— Мы из далекого поселка, — соврал Егор. — Кое-что слышали о них, но сегодня увидели в первый раз.
— Вот и езжайте обратно в свой поселок. Подальше от Воронов. У них есть право карать даже первородных. Посмеете ослушаться или перечить им, будет худо. Обоим.
— Я вообще-то из знатного рода, — доверительно сообщил Замбага.
— Да будь ты хоть местным правителем — нарушишь Свод истинных законов первородных, и прощайся со спокойной жизнью.
— Что за истинные законы первородных? — удивился Замбага. — А как же Книга Правды Брагии?
Прищурившись, хозяин процедил:
— Шли бы вы отсюда с такими вопросами. Завтра убирайтесь из гостиницы. Мне не нужны проблемы с Воронами.
Переглянувшись, пожав плечами, парочка отправилась на улицу, чтобы разведать обстановку в нынешней Брагии. Точнее, рвался разузнать о том, что стряслось с его страной, именно Замбага, а Егор решил прошвырнуться с ним за компанию. Дабы развеяться и заодно проследить, чтобы подросток не натворил дел.
Над городом повисла ночь, и на тротуарах одновременно вспыхнули фонари.
Шагая по пустынной узкой улочке к центральной площади города, Егор восхитился:
— Ух ты, прикольно. У вас есть электричество?
— Не знаю никакого электричества, — ответил Замбага. — Фонари зажигаются магией. Здесь все пропитано магией. Даже город строился с ее помощью. Поэтому не лапай что попало. Вдруг порушишь заклинание. — Замбага мельком бросил взгляд через плечо, на казавшуюся пустой улицу. — Все еще следит. Шагах в десяти позади. Только он еще не понял, что мне увидеть его — раз плюнуть. Я буду по-искуснее его.
По позвоночнику пробежал холодок, и Егор передернул плечами. На всякий случай, похлопав по боку, проверил, на месте ли спрятанные под одеждой дубинка и кинжал.
— Достал этот лысый урод.
— А я предлагал избавиться от него, — напомнил Замбага. — Он даже не заметит, что потерял нас.
— Да ну. Продолжаем прикидываться, что просто гуляем. Чего-то мне влом связываться с местными. И так каждый день происходит какая-нибудь шняга. Маги, гигантские псы, вампиры, оборотни… Мы прям притягиваем проблемы.
Едва Егор успел закрыть рот, как предсказание сбылось, и неприятности сами нашли их.
Из-за угла дома вышла угрюмая процессия. Первыми показались двое стражей-первородных с копьями, за ними шел тучный, красносый страж с короткой кожаной плеткой, следом шагали четыре человека, одетых в шмотки из грубой серой ткани, напоминавшие тюремные робы. На плечах они несли кресло-паланкин, едва переставляли стертые босые ноги, оставляя на камнях кровавые отпечатки, и буквально изнемогали под тяжестью своей ноши. А в кресле с важным видом восседал жирный, лысый демон, разодетый в вышитый золотом камзол и кожаные брюки. Он был толстым, как борец сумо, весил килограмм под двести, а презрительное выражение его потной физиономии с обвисшими щеками не вызывало ничего, кроме отвращения.
Позади паланкина в окружении еще четырех копьеносцев друг за другом уныло брели пять человек в колодках, связанных между собой цепью. Четверо из них были очень худыми, изможденными голодом, одетыми в грязные, рваные лохмотья. А пятой шла девочка лет двенадцати — тоненькая, худая и очень напуганная.
Заметив парочку, замершую, чтобы пропустить процессию, красноносый подскочил к ним и, ткнув концом плетки в грудь Егора, заорал:
— Немедленно склонись перед наместником Вучиком, раб!
Уж в чем нельзя было отказать Замбаге, так это в предсказуемости реакции и собственнических инстинктах. Пока Егор пытался взять себя в руки, чтобы ненароком не прибить плетеносца, Замбага мгновенно вспыхнул от гнева и возмутился:
— Да как ты смеешь так обращаться к моему слуге, пёс?!
— Ты из какой глуши вылез, пацан? — с угрозой спросил красноносый, немного, впрочем, поостыв. — Больше нет никаких слуг. Все люди — рабы первородных! — Он замахнулся плеткой и хлестнул Егора по бедру. — Склонись перед наместником, раб!
Прищурившись, Замбага принялся беззвучно шевелить губами.
Неизвестно, что готовил парень, но пока не засверкали молнии, не разверзлась земля или не заревел торнадо, Егор схватил спутника за руку, лишив того магической силы. А после, морщась от едкой боли в ноге, согнулся в поясе.
— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес красноносый и присоединился к процессии.
Наместник Вучик сверху глянул на Егора маленькими свинячьими глазками и брезгливо скривил пухлые губы. Кресло чуть шатнулось, и его толстенные пальцы с массивными золотыми перстнями еще крепче вцепились в ручки.