Вестник смерти
Шрифт:
– Их нет здесь? – спросил Баналог, выходя из вертолета.
Доканил не ответил. Он осматривал две стальные параллельные ленты железной дороги. И размышлял. Он осмотрел рельсы своим сверхчувствительным зрением и попытался предположить по отметкам, оставленным тормозами, откуда ехал поезд и куда он направился после того, как подхватил двух новых пассажиров. Он не мог даже представить, кто бы это мог вести поезд. Но скоро он узнает. Он посмотрел на запад и напряженно улыбнулся. Ему приказали по возможности вернуть Хьюланна и человека живыми для того, чтобы травматолог мог обследовать их. Но Доканил-Охотник знал точно, что поведет их к смерти. Только это могло облегчить его ярость.
Внутри стеклянного шара, зависнув в темноте и жаре над пульсирующей материнской массой, наоли и человеческий детеныш, каждый не больше ладони, танцевали в мерцающих оранжевых огнях. Они испытывали страшную боль по мере того, как Изолятор увеличивал давление в шаре до такой степени, что их барабанные перепонки лопались, а из носа шла кровь. Находясь далеко от момента своей смерти, они долго-долго жили и страдали.
Изолятор смотрел на это.
Мальчик упал на колени и согнулся, как зародыш в утробе матери, пытаясь убаюкать боль и облегчить свои страдания.
Изолятор резко выпрямил его. И еще повысил давление. Из глаз наоли хлынула кровь. Оба существа в стеклянном шаре пронзительно кричали.
Изолятор изменил огонь внутри. Из оранжево-красного он превратился в едко-изумрудный. Плоть обоих миниатюрных существ охватило зеленое мерцание. И подобно гномику, которого Изолятор делал до них, беглецы начали таять.
Они царапали стекло в безнадежной попытке выбраться.
Изолятор наделил их разумом и эмоциями, чтобы сделать их страдания более приятными для себя.
Они начали растворяться,
Вот от них остались только куски подрагивающей плоти.
Изолятор сохранял им сознание до последнего момента, пронизывая волна за волной мучительными страхом и болью.
Затем Изолятор уронил шар в свою массу и переварил его. Мало забавного в этих играх. Не по-настоящему. Он не мог вырвать из своего сознания мысль о том, что провалил настоящее дело. Но кто же ожидал, что наоли выступит против своего же оружия? Изолятор думал, что ящерообразный, наоборот, поможет ему. А он заодно с человеком! Наоли только помешал!
И полужидкое существо что-то бормотало, оставаясь при этом совершенно неподвижным.
На поверхности живого пудинга снова появился стеклянный шар и завис в темноте. Внутри на этот раз был танцующий гномик, пронизанный белыми нитями. Он весело смеялся сам над собой.
Глава 17
Когда Хьюланн наклонился над плечом Дэвида, чтобы посмотреть, как молодой человек задает программу целому комплексу компьютеров на простой панели управления поездом, парень чуть не подпрыгнул с водительского сиденья, как будто его пронзила пуля. Он затрясся всем телом, как от боли. Его лицо мертвенно побледнело, подобно выбеленному распаленным солнцем сухому песку, а глаза, вращаясь, едва не вылезли из орбит. Хьюланн, шаркая огромными ногами, подошел к окну, чтобы посмотреть на проносящиеся мимо места.
– Я же говорил тебе, что он не сделает нам ничего плохого. Он нам друг, – раздраженно бросил Лео.
Дэвид с опаской посмотрел на спину Хьюланна, тяжело вздохнул и выдохнул:
– Извини.
Хьюланн беззаботно махнул рукой, чтобы показать, что инцидент исчерпан. Он и не ожидал, что этот почти взрослый человек, воспитанный в течение двадцати лет антинаольской пропагандой, откликнется на призыв к сотрудничеству так же легко и просто, как одиннадцатилетний мальчик, чей разум все еще был чистым и открытым для любых перемен. Он помнил, как ему самому не хотелось прикасаться к мальчику, когда он помогал обрабатывать рану. Насколько же труднее в таком случае побежденному привыкнуть к близости того, кто несет ответственность за уничтожение всей человеческой расы.
– Почему ты не садишься? – спросил Дэвид. – Я немного нервничаю. По правде говоря, когда вы вот так разгуливаете позади меня…
– Я не могу удобно сесть, – объяснил Хьюланн.
– Что? – не понял Дэвид.
– Его хвост, – вставил Лео. – В твоих сиденьях нет отверстия для того, чтобы хвост мог свободно свисать на пол. А хвост у наоли очень чувствительный. Им больно, когда они сидят на нем.
– Я не знал.
– Вот поэтому ему и приходится стоять.
Сконфуженный Дэвид вернулся к пульту управления и закончил набирать на дисплее инструкции для компьютера. Еще вчера, совсем недавно, он, такой спокойный и довольный, летел в своем волшебном вагоне на мягких и бесшумных колесах; а сегодня он везет наоли через всю страну и не в состоянии больше отличить врага от друга. Это началось вчера, когда он боковым зрением заметил, как что-то похожее на вездеход движется вместе с поездом, стараясь быть незамеченным.
Но еще до наступления сумерек он оказался в месте, где какие-то обломки преграждали путь, и Дэвид был вынужден остановить "Голубую стрелу" и разузнать, в чем дело, прежде чем двигаться дальше.
Преграда представляла собой три столкнувшихся между собой изуродованных вездехода. По обе стороны пути вся обочина была завалена ветхими и прогнившими машинами. Когда-то здесь жило много людей. Такие "дикие" области были разбросаны по всему миру. Люди стекались в глушь в поисках убежища от горящих, взрывающихся, разрушающихся, наводненных врагами городов, где громыхали основные бои. Но наоли пришли и сюда. И в попытке убежать любой ценой люди сталкивались друг с другом в суматохе охватившего их отчаяния. Дэвид не стал слишком внимательно осматривать останки, опасаясь, что увидит лишь скелеты их водителей, костлявые пальцы, сжимавшие руль, и пустые глазницы, все еще пристально рассматривающие ветровое стекло.
Но когда Дэвид в конце концов решил устранить обломки крушения, сдвинув их бампером локомотива, и таким образом расчистить себе дорогу, вернувшись на борт "Голубой стрелы", он лицом к лицу столкнулся с наоли.
Первым порывом было схватиться за оружие, хотя ничего смертоносного у него с собой не имелось, да Дэвид и не относился к тому типу людей, которые охотно прибегают к оружию, даже если оно у них есть. Вторая мысль подсказала ему бежать. Но вдруг он увидел рядом маленького мальчика, который не проявлял никакого страха, а рассудок его не казался притупленным каким-либо наркотиком. Поколебавшись какое-то время, Дэвид понял, что бежать уже поздно. Хьюланн и Лео тем временем взволнованно выкладывали свою историю, перебивая при этом друг друга в суматохе рассказа. Он слушал их, онемевший, сначала не в состоянии поверить, но вскоре теория о взаимосвязи Охотников и астронавтов просто покорила его. Наоли воспринимали в лице астронавтов всю человеческую расу. Это было так глупо, просто до ужаса комично. Поэтому могло оказаться правдой.
Запасы энергии вездехода беглецов подошли к концу, а пополнить их было негде. Они предложили отправиться втроем на "Голубой стреле", так как поезд в любом случае двигается быстрее, чем машина. Они предполагали, что Дэвид едет в Убежище, – хотя ему трудно было поверить, что Хьюланн тоже хочет направиться туда.
Сейчас они пересекали Калифорнию, после того как всю ночь мчались на полном ходу. Вскоре можно будет начинать поиски Убежища, для того чтобы оказаться в безопасности и начать новую жизнь – если Хьюланн не подведет их.