Вестник смерти
Шрифт:
– Избавься от ножа, – сказал Хорн.
– От него невозможно избавиться, – ответил Антип, не отводя взгляда от мерцающих огней.
– Избавиться от ножа, не причинив при этом вреда себе, не может тот, к кому нож попал случайно. Хозяин же ножа волен поступать с ним по собственному усмотрению. Я видел, как ты владеешь ножом, и могу заверить тебя, что теперь ты стал его полновластным хозяином.
– Ты хочешь сказать, что я превратился в вестника смерти? – тихо, без эмоций, спросил Антип.
– Этого я не знаю, – покачал головой Хорн. – Но если ты не избавишься от ножа, то непременно им станешь.
– Дед считал, что я научился обращаться с ножом, – голос Антипа был по-прежнему невозмутимо спокойным и тихим. – Теперь он уже не представляет опасности для меня.
– Зато он превратился в постоянный
– Я так не считаю, – едва заметно качнул головой Антип. – Мы становимся единым целым, но при этом ни один из нас не подавляет желаний и стремлений другого.
– Нож вестника смерти создан для того, чтобы убивать.
– Значит, он будет убивать.
На какое-то время в разговоре возникла пауза – Антип встал, чтобы подбросить в костер хвороста. Ночной страж вскинул голову, посмотрел мутным взглядом на сидевших напротив него «артистов» и, благодушно улыбнувшись, вновь уперся лбом в колени.
– Ты меняешься буквально с каждым днем, – снова обратился к Антипу Хорн. – Ты уже не тот парень, которого я встретил в доме отшельника. В тебе не стало доброты. Ты теперь даже не пытаешься понять другого.
– Ты о нечисти? – спросил Антип.
Хорн поморщился, словно от зубной боли.
– Разговор не о нечисти, а о тебе. Ты сейчас даже меня не хочешь понять.
– Возьми меня с собой во дворец к Гудри-хану, – предложил, посмотрев на Хорна, Антип.
Волчатник заметил, как в глазах парня прыгают красноватые отсветы огня.
– Не могу, – покачал головой он.
– Почему? – с наивной простотой поинтересовался Антип.
– Потому что то, что должно произойти во дворце императора, не имеет к тебе никакого отношения, – ответил Хорн.
– Вот видишь, – улыбнулся Антип так, словно заранее за все прощал своего собеседника. – Ты не хочешь мне ничего объяснить, а требуешь от меня понимания.
Хорн понял, что продолжать разговор не имеет смысла. Он развязал свой вещевой мешок и достал из него одеяло, готовясь лечь спать.
– Мне нравится то, что со мной происходит, – услышал он у себя за спиной голос Антипа.
На мгновение Хорн замер, но даже не обернулся. Он и без того представлял себе, какое выражение было в этот момент на лице парня. В свое время он повидал немало таких лиц. И многих из тех, кому они принадлежали, ему пришлось убить. Но было это так давно, что он уже почти забыл об этом. Забыл, потому что не хотел вспоминать.
Глава 24
Утром стало понятно, почему вчера вечером воз– ницы у костра жаловались, что караван движется слишком медленно. Хозяин каравана Махбар, как выяснилось, любил поспать, поэтому к тому времени, когда запряженные верблюдами повозки покинули место ночной стоянки, солнце успело подняться уже высоко. Выйдя засветло, Хорн с Антипом пешком добрались бы до Тартаканда куда быстрее, но Волчатник решил, что безопаснее будет ехать в крытой повозке, не привлекая к себе внимания янычар, которые могли встретиться на пути.
Караван добрался до столицы к полудню. Как только по сторонам от дороги потянулись небольшие одноэтажные дома пригорода, в которых жили семьи мелких торговцев и небогатых ремесленников-кустарей, Хорн, а следом за ним и Волк выпрыгнули на дорогу.
– Помни, что я тебе сказал! – крикнул Хорн глядевшему на него из-под полога повозки Антипу и, махнув на прощание рукой, исчез в проходе между домами.
Выйдя на соседнюю улочку, куда более узкую, кривую и грязную, чем та, по которой двигался в сторону торговой площади караван, Хорн быстро зашагал по направлению к центру города. Встречавшиеся ему на пути люди с интересом поглядывали на высокого светловолосого воина с мечом за поясом, рядом с которым бежал огромный серый волк, однако никто при этом не проявлял удивления или беспокойства. Тартаканд город большой, люди в него съезжаются со всех концов Подлунной Империи, а то и из-за ее пределов, поэтому удивить чем-то местных жителей было не так-то просто.
Добравшись до района, где невысокие одноэтажные дома с плоскими крышами уступали место небольшим особнячкам с обнесенными изгородями маленькими ухоженными садиками, в которых жили люди побогаче, Хорн зашел на первый же встретившийся ему на пути постоялый двор и попросил у хозяина комнату. Заплатив за три дня вперед, Хорн заказал обед и кувшин родниковой воды со льдом, забрал заказ с собой и заперся в комнате.
Сначала он как следует умылся под жестяным рукомойником, затем сел за стол и не спеша, с удовольствием съел все, что было приготовлено. Запив еду кружкой холодной воды, он подозвал к себе Волка и приказал ему сесть на пол. Присев на корточки напротив зверя, Хорн обхватил его большую голову обеими руками и пристально посмотрел Волку в глаза. Взгляды человека и псевдозверя встретились и замерли. Теперь каждый из них не видел ничего, за исключением глаз того, кто находился перед ним. Так, в полной неподвижности и безмолвии, они сидели минуты две. Получив всю информацию, переданную на данный момент из Статуса, Хорн отпустил голову Волка и, поднявшись на ноги, выпил еще одну кружку воды. Достав из-за пазухи тонкий кожаный ремешок, висевший у него на шее, Хорн снял с него информационный кристалл, закамуфлированный под ромбовидный амулет. Приказав Волку раскрыть пасть, Хорн вложил в нее инфокристалл. Волк поднял голову вверх. Из левого глаза зверя выскользнул тонкий зеленый луч, который тотчас же развернулся, подобно вееру, превратившись в объемную проекцию Императорского дворца.
Хорн прошелся по кругу, внимательно изучая планировку дворца. Затем он перенес внимание на высокую крепостную стену, окружающую Императорский дворец. В стене имелось двое ворот – северные и южные. По данным, полученным Хорном, ворота имели три степени защиты, так что проникнуть незамеченным было невозможно, даже использовав для этого фантомов. С помощью туфель с вакуумными подошвами, перчаток-пауков и маскировочного костюма-хамелеона можно было незаметно взобраться на крепостную стену. Но не более того. Сверху стена была настолько широкой, что по ней свободно могла проехать боевая колесница, запряженная четверкой лошадей. Нечего было и думать о том, чтобы незаметно пересечь открытое пространство протяженностью в несколько метров, на котором через каждые десять шагов стояли вооруженные янычары, а потом еще спуститься во внутренний двор крепости. Следовательно, оставался единственный выход – проникнуть во дворец, воспользовавшись открытым в нужный момент внепространственным переходом. Место, где будет открыто окно перехода, было обозначено на крепостной стене маленькой красной точкой. При столь коротком отрезке перехода соблюсти идеальную точность пространственной привязки входа и выхода было невероятно сложно. Когда техники точно обозначали точку входа, то выход начинал «гулять» в пределах двух-трех метров. Если при таких условиях попытаться открыть выход поблизости от каких-либо построек или, того хуже, внутри здания, то это с роковой неизбежностью могло привести к ошибке или даже трагедии. Поэтому было решено, что время перехода должно совпасть с прогулкой, которую император совершал ежедневно после завтрака по своему любимому Саду Двадцати Прудов. Самая большая неприятность, грозившая Хорну в данной ситуации, заключалась в том, что, выйдя из перехода, он рисковал оказаться в одном из двадцати прудов, что само по себе было предпочтительнее, чем врезаться на выходе в глухую стену.
Закончив изучение всех потайных уголков Императорского дворца, Хорн вынул из пасти Волка инфокристалл, и зверь снова ожил. Не получив никаких новых указаний от хозяина, он занял свое обычное место у двери.
К сожалению, Хорн не обладал полной информацией о расположении внутренних помещений Императорского дворца, но тут уж ничего невозможно было поделать. Если бы Статус имел хотя бы одного агента среди многочисленной дворцовой челяди, то не потребовалось бы и всей этой сложной и растянутой во времени многоходовой комбинации, центральной фигурой в которой являлся Хорн. Но в Подлунной Империи уже несколько столетий каждая должность при дворце, вплоть до третьего помощника младшего смотрителя императорских туалетов, была наследственной. И в этом имелся свой глубокий смысл – человеку со стороны невозможно было пробраться во дворец, прикрывшись маской слуги.