Вестник
Шрифт:
Уверен, у Гоножа, рискнувшего сюда сунуться, не было ни единого шанса.
Однако на карте его преемника я видел довольно длинную пунктирную линию, причем прямую. Значит, где-то поблизости должен быть еще один тоннель, который я пока почему-то не видел.
Когда мы обошли третий уровень и столкнулись с Мирртом в последнем зале, то выглядели одинаково растерянно — выхода отсюда не было. Ни вниз, ни в сторону лазов из этого лабиринта почему-то не вело. Однако согласно записям Форма проход все же был. Причем именно в районе этого зала. Вот только где? И почему ни
— Уверен, что нам сюда? — снова подал голос мрон.
Я промолчал. А потом кивнул на тонкую вереницу моих маленьких помощников, которые как раз взбирались по дальней стене и примерно на высоте пояса от пола куда-то исчезали.
— Там есть отверстие! — неожиданно сообщил сунувшийся следом за ними призрак. — А за ним — пустое пространство. Где-то здесь должен быть проход. Вполне возможно, что замаскированный.
Мрон, стоявший ближе к стене, тут же наклонился и принялся ощупывать подозрительный участок. Довольно скоро его рука действительно наткнулась на пустоту, однако дыра была слишком маленькой. Всего-то с его кулак. Так что оборотень без особых церемоний просунул ладонь внутрь и, нащупав что-то, резко дернул.
Соседняя с ним плита тихо скрипнула и приоткрылась на невидимых петлях, оказавшись не чем иным, как старательно замаскированной дверью.
— Вот это точно не похоже на безмозглых тварей, — пробормотал мрон, выпрямляясь.
— А личность вожака становится все более и более интересной, — так же тихо согласился с ним Мор и отправился исследовать показавшийся за дверью коридор.
— Заходите, — почти сразу донесся оттуда его голос. — Тут довольно узко, но пройти можно, если постараетесь.
Я так же молча сделал приглашающий жест, предлагая оборотню войти первым. А когда он ловко проскользнул в образовавшуюся щель, пропустил внутрь обеих гончих и только тогда вошел сам, предварительно убедившись, что за спиной у нас по-прежнему никого нет.
За дверью, как и обещал Мор, оказался узкий темный тоннель. Причем узкий настолько, что даже мне в нем было тесновато. Но ни оборотня, ни гончих это не смутило, моим паучкам тем более не помешало, а призраку и вовсе было без разницы, так что довольно скоро мы выбрались в несколько более просторное помещение и настороженно огляделись.
Странно.
Там, наверху, стены в лабиринте выглядели ровными, словно отполированными множеством лап. Тогда как здесь камень пестрел грубыми сколами, топорщился острыми заусенцами и только в одном месте, возле самого выхода, откуда уходил в темноту еще один тоннель, был покрыт чем-то вроде мягкой губки.
— Пахнет мертвечиной, — поморщился Миррт, когда я присел на корточки и коснулся непонятной субстанции. — Как в скверне, только сильнее.
— И нежелательной для мира живых силой, — добавил Мор. — Причем тянет прямо из коридора. Похоже, впереди нас ждет еще один темный алтарь…
Не знаю. Я запахов не ощущаю. А алтаря не чувствую тем более. Но непонятная субстанция, в изобилии разбросанная (растущая?) в тоннеле, действительно напоминала старую плоть. Причем живую плоть, мягкую, липкую, прямо-таки находящуюся на
Мои пауки, кстати, внутрь почему-то не сунулись. Гончие тоже предпочли замереть у входа, словно сомневались, стоит им туда идти или нет.
Чтобы развеять последние сомнения, я выпустил небольшую дозу проклятия и капнул на торчащую из тоннеля липкую розовую соплю. А когда она, содрогнувшись, почернела и осыпалась пеплом, пожал плечами.
Значит, все-таки плоть. Не живая и не мертвая…
— Похоже, логово вампиров мы нашли.
— Осталось понять, кто в нем заправляет, — тихонько согласился со мной Мор и, по обыкновению, улетел вперед.
Внутри оказалось довольно неприятно — влажная мякоть постоянно чавкала под ногами, сверху на наши головы то и дело что-то капало. Порой в серо-розовом месиве чувствовалось невнятное движение. А как только мы отошли на десяток шагов, снизу начали выбираться похожие на мягкие лапы отростки и настойчиво липнуть к сапогам.
Пауков я пересадил на спины к идущим рядом гончим, потому что мелочь начала мгновенно вязнуть в этих отростках и быстро утратила свои полезные качества. Самим гончим все оказалось нипочем — несмотря на то что с каждым шагом отростков становилось все больше, костяные псы упорно топали вперед, обрывая приставучие «лапы» и таща их за собой, как самый обычный шлейф.
Нам с Мирртом тоже приходилось прилагать усилия, чтобы не застрять на полпути. Спасало только то, что «лапы» были мягкими, слабыми, податливыми. От любого неосторожного движения рвались и буквально расползались на части. Но если мне мешали лишь они сами, то оборотень постоянно морщил нос и в конце концов, оторвав кусок рубахи, замотал им нижнюю половину лица.
И вот тут-то и выяснилось, что «лапы» вовсе не были такими уж безобидными. Оголивший живот оборотень аж зашипел, когда одна из «веток» неосторожно задела его кожу. Когда это произошло, Миррт машинально дернулся. От резкого движения чуть не запутался в липнущей к ногам вязкой массе. Хорошо еще, не упал. И тогда же на его животе появилась влажная розовая полоска, как если бы живая плеть помимо прочего выделяла какую-то едкую субстанцию.
Я жестом велел мрону остановиться и мазнул пальцем по его коже.
Так и есть: на пальце остался тонкий налет прозрачной, почти невидимой слизи, которой даже моя дубленая шкура пусть ненадолго, но все-таки поддалась. Оборотню крупно повезло, что он нечувствителен к ядам. И вдвойне повезло в том, что у него, как и у меня, отличная регенерация.
На гончих, кстати, слизь не подействовала. Вероятно, зачарованные кости оказались ей не по зубам. Мне она тоже неприятных ощущений не принесла. А вот сапоги, похоже, скоро придется менять, хотя я, признаться, на это не рассчитывал.