Вестник

Лоури Лоис

– Черререк. Черререк.

– Черререк, – Мэтти повторил этот горловой звук, словно они разговаривали.

Хоть он и нервничал, от такого разговора ему стало смешно. Мэтти внимательно осмотрел гладкое зеленое тельце. Лягушка не пыталась ускакать. Она недвижно сидела на ладони, ее горло, покрытое тонкой просвечивающей кожей, пульсировало.

Он увидел то, что ожидал. То есть он надеялся, что этого не произойдет. Если бы это оказалась обычная лягушка, его жизнь была бы проще. Но теперь все усложнится и изменится. Его ждало новое непредсказуемое будущее. Вины лягушки в этом нет, подумал мальчик, осторожно опустил маленькое зеленое существо обратно в высокие заросли папоротника и стал смотреть на дрожащие ветви, которые шевелились от прыжков ничего не подозревающей лягушки. Он почувствовал, что дрожит.

Возвращаясь в Деревню по темной тропинке, Мэтти услышал какой-то шум за рыночной площадью. Сначала ему показалось, что там поют. В Деревне часто пели, но обычно это происходило в помещении и не по вечерам. Озадаченный, он остановился и прислушался. Нет, это было не пение, а ритмичный и полный горя звук, который здесь называли голошением, звук утраты. Он забыл о своих заботах и в сумерках стал пробираться домой, где его ждал слепой, который все ему объяснит.

Глава 2

– Ты слышал, что случилось с Собирателем прошлой ночью? Он не успел вернуться вовремя.

Рамон и Мэтти, оба с удочками, шли на рыбалку, и Рамона распирало от этих новостей.

Мэтти вздрогнул. Значит, Собирателя забрал Лес. Это был веселый человек, который любил детей и животных, все время улыбался и громогласно шутил.

Рамон говорил важным тоном: ведь он сообщал новости. Мэтти очень любил своего друга, но иногда думал, что в конце концов его настоящим именем станет Хвастун.

– Откуда ты знаешь?

– Его нашли вчера вечером на тропинке за школой. По дороге домой я услышал какой-то шум. Я видел, как принесли его тело.

– Я тоже слышал шум. Мы с Видящим так и подумали, что это кого-то забрали.

Накануне, когда Мэтти вернулся домой, слепой расстилал постель, внимательно прислушиваясь к стенаниям – было слышно, что много людей оплакивают кого-то.

– Кого-то потеряли, – сказал озабоченно слепой, который уже сидел на кровати, одетый в ночную рубашку, и расшнуровывал ботинки.

– Сообщить об этом Вождю?

– Он уже сам услышал. Это ведь голошение.

– Может, и нам пойти? – спросил его Мэтти.

С одной стороны, ему хотелось туда, ведь он никогда не был на голошении. С другой – он испытал облегчение, когда слепой покачал головой.

– Там достаточно людей. Я слышу по меньшей мере двенадцать голосов.

Как всегда, Мэтти был поражен способностями слепого. Сам-то он слышал лишь воющий хор.

– Двенадцать? – спросил он, а затем поддразнил: – Ты уверен, что их там не одиннадцать и не тринадцать?

– Я слышу по меньшей мере семь женских голосов разного тембра, – ответил мужчина, не замечая шутки. – И, кажется, пять мужских, хотя один довольно юный, возможно, твоего возраста. Голос пока не очень низкий, потом он станет ниже. Может, это твой друг. Как его там зовут?

– Рамон?

– Да, кажется, я слышу голос Рамона. Такой хриплый.

– У него кашель. Он лечится травами.

Вспомнив теперь об этом разговоре, Мэтти спросил:

– А ты тоже голосил? Кажется, мы слышали твой голос.

– Да, там хватало людей, но я был рядом, и мне разрешили голосить с ними. Но у меня кашель, так что я был не в голосе. Я пошел потому, что хотел увидеть тело. Я никогда раньше не видел.

– Да видел, конечно! Мы же вместе смотрели, как хоронили Хранителя Запасов. А еще ты видел ту девочку, которая упала в реку, и ее достали, когда она утонула. Я помню, ты тоже был там.

– Я говорю про опутанных, – пояснил Рамон. – Мертвых-то я, конечно, видал. Но опутанного – первый раз.

Мэтти тоже никогда не видел опутанных, только слышал про них. Такое случалось очень редко, и он уже начал думать, что это миф, что-то из прошлого.

– И как? Говорят, что-то жуткое.

Рамон кивнул.

– Точно. Как будто вьюны сначала схватили его за горло и сильно дернули. Бедный Собиратель! Он схватил их, хотел освободиться, но они обвили и его руки тоже. Он был весь опутан. А выражение на лице – ужас! Глаза открыты, а эти веточки заползли под веки. И во рту тоже они. Даже вокруг языка, я сам видел.

Мэтти поежился.

– Он был такой хороший, – проговорил он. – Он всегда бросал нам ягоды, когда возвращался со сбора. Я раскрывал рот, а он пытался попасть. Если я ловил, он радовался и давал мне еще.

– И мне тоже, – грустно сказал Рамон. – А у его жены недавно родился ребенок. Кто-то сказал, что поэтому он и пошел. Он хотел рассказать своей семье о ребенке.

– А что, он разве не знал, что может произойти? Разве он не получал Предупреждений?

Рамон вдруг закашлялся. Согнувшись пополам, он тяжело дышал. Затем выпрямился и пожал плечами.

– Жена говорит, что нет. Когда родился первый ребенок, он тоже ходил, и ничего не было. Никаких Предупреждений.

Мэтти задумался. Наверное, Собиратель просто не заметил Предупреждения. Первые Предупреждения обычно незаметные. Жаль было этого доброго, счастливого человека, у которого остались двое детей. Мэтти знал: Лес всегда дает Предупреждения. Он столько раз в него входил и всякий раз был осторожен. Если бы он получил хотя бы одно Предупреждение, пусть даже самое незначительное, больше в Лес не пошел бы. Слепой возвращался в Лес только однажды, чтобы попасть в свое родное селение, где потребовалась его мудрость. Он благополучно вернулся, хотя на обратном пути получил небольшое Предупреждение: его неожиданно и больно уколол вроде бы безобидный отросток. Конечно, он его не видел, хотя потом говорил, что почувствовал, как тот выдвинулся на него. Слепой это понял благодаря своему знанию, за которое его называли Видящим. Но поводырем с ним был Мэтти, тогда совсем еще мальчик; и Мэтти точно видел, как этот отросток появился, вырос, заострился, нацелился и воткнулся. Никаких сомнений: это было Предупреждение. Слепому больше нельзя возвращаться в Лес. Время, когда он мог туда пойти, закончилось.

А вот Мэтти Предупреждений никогда не получал. Он вновь и вновь входил в Лес, бродил по его тропинкам, разговаривал с его обитателями. Он понимал, что Лес почему-то выделил его. С первого раза, когда он совсем маленьким ушел из дома, где с ним жестоко обращались, и стал ходить по Лесу, прошло много лет – шесть, если быть точным.

– Я туда никогда не пойду, – твердо сказал Рамон. – Теперь-то уж точно, когда я увидел, что он сделал с Собирателем.

– Ну, тебе и не надо туда идти, – заметил Мэтти. – Ты родился в Деревне. Это случается только с теми, кто пытается вернуться туда, откуда они ушли.