Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Погодите, — Уилл настолько поразился произошедшему, что догадался остановить приезжего, только опробовав на зуб золотые дублоны Людовика Французского, и убедившись, что монеты самые настоящие. — Господа хорошие, святой отец, разве можно уезжать, не покушав? Тут не только на новый сеновал хватит, но и вам на обед! Заходите в дом!
Сэр Мишель вопросительно взглянул на отца Колумбана, и отшельник кивнул:
— Давайте перекусим, коли предлагают. Ехать долго.
Лошадьми и мулом отца Колумбана занялся прислуживавший в трактире мальчишка из Сен-Рикье. Отшельник первым прошёл в трактир, потянул носом воздух и сокрушённо проворчал:
— Сегодня печёная баранина. Гореть нам всем в
— Бросьте, святой отец, — отозвался Гунтер, усаживаясь за знакомый по недавнему посещению «Серебряного щита», стол. — Вас послушать, так простому человеку шагу ступить нельзя, не согрешив. У нас на многие вещи смотрели проще.
— Вот и докатились до всеобщих войн, — парировал отшельник. — Я, откровенно говоря, вообще не понимаю, как вы жили в своём будущем. После твоих рассказов, сын мой, мне плохие сны снились.
Сэр Мишель опустился на лавку рядом с оруженосцем, грохнув ножнами меча.
— Почти до рассвета сидели, — укоризненным тоном сказал рыцарь, — вместо отдыха. Так кому хочешь разная жуть видеться будет…
И правда, Гунтер да святой выглядели уставшими и не выспавшимися. Засиделись они вчера до глубокой полуночи, разговаривая тихо, чтоб не разбудить сэра Мишеля. Гунтер, перемыв загаженную отцом Колумбаном посуду, вышел наружу вылить грязную воду из котла, да посмотреть, что поделывает отшельник. Святой увлечённо рубил дрова, беседуя сам с собой на высокой латыни — наверное, молитвы бормотал. Германец предложил свою помощь, и вдвоём они быстренько управились, а затем, устроив в очаге настоящий пожар, заново уселись за стол. Сэр Мишель дрых беспробудным сном истинного праведника или закоренелого грешника, и посему слышать мудрёных речей, продолжавшихся едва не до рассвета, не мог.
Гунтер задал, почитай, все интересовавшие его вопросы и получил ответы, не в пример более чёткие и доходчивые, нежели во время бесед с Лордом. Интересно было всё: почему в замках живут домовые, кто сейчас король и что он делает, как расплачиваться с торговцами или содержателями постоялых дворов, хороший ли человек Аржантанский бейлиф, и наконец, где можно спрятать страшного дракона Люфтваффе?..
Отец Колумбан покатывался со смеху, выслушивая недоумённые речи человека, рождённого семь с половиной столетий спустя, но искренне старался просветить несмышлёного оруженосца как в делах чисто житейских, так и в высоких материях. Выяснилось множество занятных вещей. Оказывается, новый мир и действительно до последней пылинки повторял прежний, изначальный, а домовые, ведьмы и прочая нечисть, равно как и чудеса, творимые святыми да всякими штучками наподобие гвоздей Истинного Креста (само собой настоящих, а не поддельных), проистекали оттого, что мир просто не успел состариться и большая часть силы, вложенной в миг Творения, оставалась на Земле. Конечно, и непритворная вера играла огромную роль — люди здесь стоят гораздо ближе к Богу, нежели в более поздние времена. Однако, и дьявол не пребывает в бездействии… Таким образом, в двенадцатом веке вполне можно встретить вампира, настоящее привидение или даже оборотня-вервольфа. А Чаша Святого Грааля и впрямь существует, а обретший её рыцарь получит бессмертие…
Такие дела.
— Как я здесь буду жить? — в конце концов схватился за голову Гунтер и отшельник мигом переменил тему разговора, не давая оруженосцу погрязнуть в грехе уныния:
— Кто-то здесь хотел исповедаться? Не передумал?
— Какое тут… — вздохнул германец, — Хорошо, святой отец, грешен я…
— Это и барсуку понятно, — хмыкнул отец Колумбан. — Давай к огню усаживайся. У меня, честно признаться, жбанчик с пивом остался, специально прятал. А то наш рыцарь пиво трескать горазд — всё
И святой отшельник, умело выбив деревянную затычку, наполнил две кружки.
Шептались они очень долго, и на исповедь ночной разговор походил менее всего. Отец Колумбан принялся расспрашивать германца не про его грехи, а о житии людей в далёком будущем, об истории крестовых походов, про королей, нынешних и пока не родившихся. Гунтер рассказывал всё, что сумел вспомнить, немало огорчив отца Колумбана повестью о скорой гибели христианских королевств в Святой Земле, смерти императора Фридриха, и предрешённом завоевании Нормандии и Аквитании армией французского короля. Отшельник ужасно расстроился, но потом вдруг просиял:
— А ведь этого может и не произойти! Вот будет здорово вам с Мишелем утереть нос проклятому язычнику Саладину! Попробовать всегда можно!
— Это как? — не понял Гунтер, — Мы же не короли и не герцоги! Кто станет нас слушать?
— Добиться можно многого, — отмахнулся отец Колумбан, — главное захотеть.
Когда Гунтер совершенно выдохся и захотел спать, отшельник отпустил ему грехи, сказав потом:
— Значит так. Утром я вас подниму и отправлю в замок. Соберёте нужные вещи, возьмёте лошадей, прихватите какую-нибудь верховую скотинку для меня, и заедете сюда.
— Зачем? — удивился германец, — Куда-то отправляетесь?
— Провожу до полдороги, — ответил святой Колумбан. — Хочется посмотреть на твоего дракона. Верней, на са-мо-лет. Может, получится к хозяйству приспособить.
После этих загадочных слов святой отвернулся к стене и почти сразу захрапел.
«Здорово всё-таки водить знакомство с настоящим святым, бароном-феодалом и даже дьяволом, — задрёмывая, подумал Гунтер, — кто бы мог подумать…»
Когда все уснули, из небольшой норки за очагом вылез мохнатый бурый домовой и, забравшись на стол, допил оставшееся в кружке отшельника ячменное пиво.
Всё утро было наполнено беготнёй. С превеликим трудом отец Колумбан растолкал сэра Мишеля и оруженосца, напоил жаловавшегося на головную боль после удара посохом Гунтера неким целительным, но исключительно гадостным на вкус отваром, и вытолкал обоих за дверь, приказав вернуться до полудня. Едва заявившись в замок Фармер, сэр Мишель поднялся к барону, сказал, что они с оруженосцем уезжают в Аржантан и попросил дать необходимое снаряжение. Барон Александр отослал сына вместе с оказавшимся рядом Жаком вниз, сказав слуге помочь сэру Мишелю собраться, а сам вызвал к себе Гунтера. В чём состояла беседа, германец рыцарю не признался, но это было и так понятно: Гунтер вышел из комнаты господина барона с парой увесистых кошелей набитых золотом. Наверняка батюшка сэра Мишеля приказал оруженосцу сына то же, что приказывал ранее Жаку — беречь каждую монету, а сэру Мишелю выдавать деньги только по самой насущной надобности. По расчётам барона Александра золота должно было хватить и на приличный доспех да доброе оружие, и на дорогу.
Однако, оставаться совсем невооружённым рыцарь никак не желал. Потому со стены нижнего зала замка были сняты старенькая, хотя и вполне приличная кольчуга да пара мечей. Один из норманнских клинков предназначался Гунтеру, но германец решительно воспротивился — обращаться с холодным оружием он не умел, и надеялся пока лишь на автомат да «Вальтер», в обойме которого сейчас не было и единого патрона. Поминая недобрыми словечками Лорда, оруженосец запихнул пистолет в седельную сумку, оставив при себе только воронёный «Шмайссер». В эти неспокойные времена лучше таскать оружие с собой, благо неприятных субъектов, вроде Понтия Ломбардского, по дорогам шляется предостаточно. Да ещё этот загадочный субъект, Лордом посланный…