Ветер бури
Шрифт:
После апгрейда я понял, за счет чего Герман такой крутой. Тот давно прошел аналогичные усиления и всегда меня этим удивлял. Он не использовал в спаррингах полностью свои возможности, но всегда оставался на шаг впереди. Сейчас же мы немного сравнялись. Что добавило мне мотивации проводить ещё больше времени в моделирование. Учитывая, что эффект усваивания навыков поднялся, я в ускоренном темпе осваивал мастерство сражений. Когда-то слышал, что мастерство достигается через десять тысяч часов тренировок. Тридцать дополнительных часов в день, десять дней подряд — это триста часов на выходе. Плюс бонус к усвоению и повышенные
Я понимал, что главное в обучение — это учителя. Поэтому выпытывал у Германа новые и новые приемы, задавал ему сотни вопросов и после отрабатывал это в очередном моделировании. На живой тренировки каждый раз старался чем-то удивить и тем самым провоцировать показать воина что-то новенькое. В прогрессе ещё помогали духи боя. Каждый из них, те, что повыше уровнем — готовый учитель. Разные стили боя, разные способности — чем не учителя? Постепенно я научился выделять отдельные элементы и потихоньку пробовал их адаптировать под себя.
У меня оставалось три очка навыка, одно я вложил в клинок, а два других — в полет. Хотелось поднять его на новый уровень, для чего оставалось ещё три очка. Характеристики же пока копил, надеясь на то, что они продолжат расти с помощью бонусов. А вот как развитие замедлится, то и вложу.
После дня сражений рядом с отцом, когда я на духах продемонстрировал настоящую свою силу, он стал смотреть на меня совсем другими глазами. В то утро, когда случился наш короткий поединок, он воспринимал меня как ребенка. Потом как пацана, с гонором, который решил взбрыкнуть, но всё же пацана. Но прошел день и его взгляд изменился ещё раз. Он увидел во мне мужчину. Чужого, опасного, со своей волей, которую ему не под силу согнуть.
Может и иначе он думал, но я эту ситуацию воспринимал именно так. Может переоцениваю себя, но, надеюсь, всё же трезво оцениваю свои возможности и что уже давно не тот мальчик, который бы забился в угол и вздыхал о том, какой у него плохой папочка.
Попутно перезнакомился с остальной командой отца. Хотя не совсем верно говорить, что команда именно его. Скорее это было сборище напарников, без четкой иерархии. Первый среди равных — на ум приходило такое сравнение. Я видел, что отец руководит, направляет своих воинов и что те его слушаются. Но и они могли свободно что-то предложить, а отец это принять.
Четверо воинов, каждый по-своему чем-то интересен. Андрей — мужик лет тридцати, волосы черные и кучерявые. Дрался он копьем и много духов полегло от его точных движений. Матвей — самый старый из пятерки. Ему лет пятьдесят. Седина в волосах наметилась, да и в бороде тоже найдется. Плечи широкие, как у медведя, а оружие — молот, что красноречивее всего говорило о его силе. Но была у него и слабость — скорость. Медленный, зато если попал, то всё, дух отправлялся сразу на тот свет. Игорь — наиболее неприметный из четверки. Короткий ежик, круги под глазами, небольшой живот. Воображение рисует, что он раньше любил хорошенько выпить, но что-то изменилось, взялся за ум и сейчас, благодаря постоянным физическим нагрузкам, сильно изменился. Четвертого звали Степан. Он был что-то вроде казначея. Собирал эссенции, варил из них зелья, раздавал их и вел учет добытых сокровищ. Переговорами об обмене
В первый вечер после совместного похода отец не пригласил зайти к нему, чтобы пообщаться. Неловко попрощался и ушел с остальными воинами, оставив у меня странное чувство. Не то, чтобы я хотел напроситься к нему, но всё же где-то глубоко внутри ожидал приглашения.
— Не обращай внимания, — подошел ко мне лидер и сказал едва слышно. Так, чтобы слова коснулись только меня.
— На что именно?
— Он просто не знает, как быть. Ты изменился, вырос, стал сильным.
— Это повод не общаться? — мой голос был полон скепсиса.
— Это повод взять паузу, чтобы собраться с мыслями. У него ведь своя жизнь. Молодая жена, маленький ребенок, его небольшое воинство. А тут ты. Разрушил привычный мир.
— Хм… — задумался я над словами лидера. Звучало логично и заставляло взглянуть на ситуацию с другой стороны.
— Ты сегодня выступил против него. Знаешь, это даже символично, — лидер позволил себе улыбку.
— В чем символизм?
— В сепарации. Когда ребенок только рождается, он зависим от родителей. По мере роста он отдаляется, в какой-то момент бунтует. Взросление — это самому стать себе родителей. Уважать и быть благодарным своим родителям, какими бы они не были, но не ждать любви и поддержи от них. Самому быть себе опорой. Символизм в том, что ты пошел против отца. Разом обрезал пуповину. Теперь тебе нужно самому осознать себя взрослым и отдельным мужчиной. Это классический конфликт отца и сына. Ему нужно принять тебя взрослым, тебе нужно осознать себя отдельным и повзрослеть. Понимаешь?
— Тут есть над чем подумать.
— Ты умный, так что справишься.
Лидер ещё какое-то время стоял рядом, я видел его серьезное и внимательное лицо. А потом рядом раскрылся портал, и мы отправились на базу.
В ту ночь я осознал, что, не смотря на все свои изменения, ждал отцовской любви. Сам от себя это скрывал, тщательно прятал в глубинах души, но ждал. Что вот случилось чудо, мы встретились, я обрел новую семью. Что теперь всё будет хорошо. Этого хотел маленький ребенок внутри меня.
Для ребенка было обломом, когда отец попытался контролировать меня. Внезапным, шокирующим и непривычным. Поэтому вместо ребенка наружу вылез боевой маг и показал оскал, что у него есть зубы и клыки.
Но к вечеру мальчик вернулся. И снова почувствовал себя отвергнутым. Наверное, если бы не перепросмотр, что устроила мне Марта, и не все те изменения и испытания, через которые я прошел, то сейчас бы чувствовал сильнейшую обиду, психовал, злился на отца и рыдал бы, как девчонка, кидаясь, от одной крайности в другую. Но я всё же успел измениться. Да и слова лидера, сказанные в нужный момент, направили ход мыслей в правильную сторону.
Так что в ту ночь я решил для себя, что не буду искать любви отца. Так же как не буду искать уважения, признания, тепла или понимания. Я есть я, он есть он. У него свой путь, у меня свой. Если он захочет общаться, я буду рад. Если нет, то так тому и быть. Как-то же я жил без него? Вот и дальше проживу.
На следующий день, после ещё одного дня сражений, настрой отца внезапно снова изменился. Он пригласил зайти, пообщаться и посидеть в семейном кругу. Я пообещал, что зайду, но не сейчас, после сражений, а когда устроим день отдыха.