Ветер и искры. Тетралогия
Шрифт:
Лаэн, обнажив кинжал, бросилась освобождать Шена. Лук топтался на месте, во все глаза рассматривая животное.
— Помогите ей! — Я поспешно собирал стрелы. — Живее!
— Так ведь чудовище того. Померло. — Физиономия солдата была заляпана грязью и кровью шпагука. — Я его пристукнул. Он ведь ожить не собирается?
— Самец охотится. Самка ждет и жрет, — пояснил Га-нор, проходя мимо нас.
— И она может явиться, — добавил я.
Это заставило парня пошевеливаться. Втроем они с трудом взрезали прочный шелк затвердевшей
Как раз вовремя.
Не услышать, как кто-то ломится через подлесок, мог только глухой. Сороки с мерзкими воплями взлетели с закачавшихся деревьев, и ярдах в двадцати от нас на дорогу вывалилась новая напасть. Она оказалась не в пример больше своего муженька. С доброго быка, темно-зеленая, на толстенных зазубренных ногах. У самок шпагуков хвоста нет, и плеваться они не умеют, но при таких внушительных размерах им это и не надо.
Тварь увидела дохлого супруга и, угрожающе квакнув, направилась к нам.
— Свинка-свинка… — Стрела угодила ей в ногу.
— Где ты…
В глаз.
— …бродишь. Свинка…
В голову.
— …свинка, где… ты ходишь… Поскорей беги… к кормушке… Отрубей там… до… макушки.
На одиннадцатой стреле, когда толстуха уже возвышалась надо мной, я ее все же достал. Прямиком в распахнутую пасть. Шпагукиха забилась в конвульсиях, шарахая лапами направо и налево, надеясь зацепить кого-нибудь из нас. Лишь через несколько минок она соизволила сдохнуть.
Лук за моей спиной прочистил горло:
— Очень… внушительно. Я уж думал, она тебя разорвет.
— Я тоже. Я тоже, — пробормотал я и покосился на колчан. В нем осталось всего лишь две стрелы.
— Что это ты напевал? — Шен глядел не на меня, а на лежащую на дороге зеленую тушу.
— Так… Детская считалочка.
— Ничего умнее я от тебя и не ожидал.
— Тогда мог бы мне помочь, а не прятаться за спиной! — разозлился я.
— Ну хватит! — прикрикнула на нас Лаэн. — На привале можете цапаться вволю, а пока нам лучше убраться отсюда. Иногда они живут стаями.
— В стаи шпагуки сбиваются к середине осени. — Га-нор вогнал меч в ножны. — Но лучше, и правда, уйти.
Стрелы вырезать я не стал. На это потребовалось бы много времени, к тому же почти все тварь поломала коротенькими лапками, росшими у рта. А вот у хвоста самца я остановился.
— Хочешь взять яд? — Га-нор подошел совершенно бесшумно.
— Думаю об этом.
— Хорошая мысль, — одобрил он. — Не стареет. Всегда действует.
— Знаю. — Я взрезал плоть вокруг жала. Отогнул острием кинжала пластинку, под которой обнаружился напоминающий рыбий пузырь, отливающий синевой мешочек.
— Этого хватит, чтобы отравить целую крепость. — Лук заглядывал поверх наших голов. — Было бы здорово бросить его в поваренный котел набаторского полка.
— Не подействует. Можешь выпить все, и ничего с тобой не случится. Он убивает только через кровь.
— А-а-а, — разочарованно протянул тот и отошел к нетерпеливо ожидающей нас Лаэн.
Я аккуратно проткнул стенку пузыря кинжалом и подставил флягу, из которой предварительно вылил воду. Несколько капель прозрачного яда попали мне на руки, но я не обратил на это внимания. Руки можно помыть и потом, когда бесценная отрава перекочует из ненадежного содержимого в мой сосуд.
— Ты неплохо стреляешь, Серый. — Га-нор внимательно наблюдал за моими действиями. — Хорошая скорость.
— Не жалуюсь.
— Учил кто-то из южан?
— Не думал, что ты разбираешься в школах лучников, — усмехнулся я, не спеша с ответом.
— Есть немного, — не стал отрицать он. — У имперских совсем другая стойка. И тетиву они по-другому оттягивают. А если бы ты нахватался от кого-то из моего народа, то никогда бы не стал носить такой лук.
— Ты прав, — сдался я. — Меня учил южанин. Сдисец, если тебе так уж любопытно.
— Я так и понял, — нисколько не удивившись, кивнул Га-нор и внезапно спросил:
— Тянул лямку в Сандоне.
— Так заметно?
— Просто помню, что там служил кое-кто из сдисских лучников-наемников. В «Стрелках Майбурга». Кто-то из них вполне мог преподать тебе несколько уроков.
— Дело прошлое, — усмехнулся я.
— Надеюсь, ты не ждешь, что я вновь отдам тебе меч? — Он резко поменял тему разговора, и я поднял на него глаза.
— А ты не отдашь?
— Нет.
— Ну и неси его сам, — пожал я плечами. — Лаэн будет только легче.
Он почему-то весело рассмеялся и наконец-то оставил меня в покое. Тут я его и окликнул:
— Эй, рыжий!
— Да?
— Спасибо за спасение моей шкуры. За мной должок.
Какой-то миг он смотрел на меня пристально и серьезно, затем улыбнулся, отчего его физиономия, и без того малопривлекательная, стала совершенно разбойничьей.
— Сочтемся.
Миновав две деревушки, столь маленькие, что в них не было даже трактира, пройдя вдоль берега заросшей камышами неспешной реки и перебравшись на небольшом пароме на другую сторону, мы оказались на невысоком пригорке. Откуда был прекрасно виден городок с нелепым названием Даббская Плешь. Дорога шла вниз, в сторону большого кладбища, сразу за которым и начиналось поселение.
Оно выросло на пересечении четырех дорог. Одна шла с востока — по ней мы пришли; другая с запада — от Альсгары; третья с севера — от Окни, и четвертая с юга — от шахтерских деревень, находящихся в неделе езды отсюда, у Самшитовых гор. Именно из западной части этой горной гряды торговцы везли в южную часть Империи железную и серебряную руду. Ценный товар, минуя Плешь, отправлялся в дальнейший путь по стране. До тех пор пока серебряные шахты у Врат Шести Башен не иссякли, восточный тракт был не менее оживлен, чем южный, но теперь он находился в запустении, торговцы, потеряв основной источник дохода, редко отправлялись в путешествие в Лесной край.