Ветер и море
Шрифт:
Перед ней расстилался изрытый воронками и выбоинами берег. Клубы дыма и песка висели над пальмами, как облако пепла над вулканом. Повсюду были видны бегущие люди: они несли порох и заряды к своим орудиям, ведра с водой к многочисленным очагам пожара, носилки, чтобы унести тела, в огромном количестве разбросанные по берегу и дюнам. Большинство раненых не могли одолеть даже невысокий холм; цепочка изуродованных, истекающих кровью тел лежала лицом вниз на горячем песке.
Острый взгляд Миранды быстро отыскал на берегу центр сражения. Она без труда разглядела Эверара Фарроу и медлительного гиганта Сигрема, а между ними легкую стремительную фигурку Кортни Фарроу.
Тигриные
– Быть может, этот день все же принесет что-нибудь хорошее, – улыбаясь промурлыкала Миранда. – Сражайся, милая Кортни. И непременно сыграй главную роль, когда янки сойдут на берег.
Глава 1
Капитан Уиллард Дженнингс в сопровождении своих лейтенантов, Отиса Фолуорта и Адриана Баллантайна, сошел со шлюпки, доставившей их на берег с «Орла», и оглядел – с огромным удовлетворением – разрушения, причиненные пиратским укреплениям Змеиного острова.
– Должен сказать, великолепная работа, мистер Баллантайн, – кивнул Дженнингс, обегая взглядом руины, дымящиеся на берегу. – Передайте мою благодарность вашим канонирам за хорошую работу. И, я думаю, выдайте всем ром и... э-э... все остальное, что имеется в наших запасах для подобных случаев.
– Вяленая баранина, сэр, – сдержанно подсказал лейтенант Фолуорт, – если нам не удастся найти здесь свежего провианта.
– Конечно, конечно, мистер Фолуорт, постарайтесь найти его. Я назначаю вас старшим по приобретению любых продуктов, которые вы посчитаете пригодными для наших нужд.
– Да, сэр.
Капитан шел не останавливаясь, вертя головой на короткой шее и от души упиваясь своим триумфом. Лейтенант Баллантайн следовал в паре шагов позади с непроницаемым выражением лица и с таким напряжением во всем теле, как будто ему стоило неимоверных усилий соблюдать формальности. В отличие от капитана и Отиса Фолуорта Баллантайн не находил удовольствия в злорадстве по поводу опустошения, нанесенного его пушками. Ему не терпелось вернуться на корабль и оценить состояние собственной команды и оружия, но он прекрасно понимал, что Дженнингсу необходимо насладиться славой и люди заслужили бурную разрядку после столь близкого соприкосновения со смертью.
Тут вовсю развернулось мародерство, деревню тщательно прочесывали, кричащих женщин вытаскивали из укрытий и сгоняли в одно место для последующего отбора. Безумство среди матросов будет царствовать до ранних утренних часов, и даже потом ром будет течь из бочонков, которые люди припрятали на борту от назойливых интендантских глаз.
– Полагаю, нам сюда. – Дженнингс указал на сбившихся в кучу пленников, окруженных корабельной охраной. – Проклятие, и это все, за что мы сражались целых два дня?
Лейтенант Баллантайн окинул взглядом группу изнуренных, угрюмых людей, большинство из которых были ранены в рукопашном бою, и его удивило их количество. Немногим более полусотни человек подняли мрачные, полные ненависти лица при приближении трех офицеров.
Кортни Фарроу, сжавшись, стояла в середине группы рядом со своим дядей и Сигремом. Невысокого плотного капитана и худого надменного офицера она смерила презрительным взглядом, и только третий мужчина, высокий лейтенант, немного смягчил сердитый взгляд Кортни. За последние десять лет она видела всего с полдюжины светловолосых людей. Обитатели побережья Северной Африки были темнокожими,
Капитан Дженнингс остановился у глубокой воронки в песке и выпятил грудь, стараясь скрыть огромный живот.
– Кто у вас тут командует?
Ни единая пара глаз не моргнула, ни единая голова не повернулась – никто не желал выдавать своего вожака. В течение восьми месяцев американские военные силы активно занимались разжиганием войны, которая затянулась на три года; в течение восьми лет Средиземное море было рассадником пиратства; в течение восьми веков побережье Северной Африки было процветающим центром белого рабства. Корсары побережья Северной Африки слыли самыми жестокими, беспощадными и хитроумными из всех преступников, каких только можно было себе представить. И было непохоже, чтобы сейчас хотя бы один из них захотел стать предателем.
– Я хочу увидеть человека, который здесь командует! – рассвирепел капитан Дженнингс. – Я знаю, что его зовут Фарроу. Эверар Фарроу, брат Дункана Фарроу, который в настоящий момент болтается на нокрее нашего флагманского корабля «Конститьюшн», бросившего якорь у берега Гибралтара.
Уловив едва заметное движение в центре группы пленников, лейтенант Баллантайн отвел взгляд от «Орла». Раненый мужчина и мальчик сидели рядом, седая голова мужчины покоилась на коленях гиганта, напоминавшего откормленную гориллу. Раненый мужчина сжимал запястье мальчика, очевидно, призывая его молчать. Баллантайн предположил, что мужчине должно быть около пятидесяти лет, но точеные, резкие черты могли быть обманчивы. Тонкие, когда-то каштановые, а теперь седые волосы его были небрежно собраны в хвост, из-под разорванной одежды виднелась кожа, задубевшая на солнце, и твердое как камень тело, покрытое сеткой сухожилий и голубоватых вен. Несмотря на ужасную рану на груди, темно-зеленые глаза корсара оставались ясными и настороженными.
Лейтенант понял, что его тоже пристально изучают, и содрогнулся. Огромные зеленые глаза мальчика с жадностью всматривались в его черты и разглядывали каждую деталь формы – не из пустого любопытства, а следуя древнему правилу, требовавшему как следует изучить врага, – и зрачки изумрудных глаз светились внутренним огнем, подобного которому лейтенант никогда не видел. В остальном в мальчике не было ничего примечательного, он был худым и костлявым, а его сальные рыжеватые волосы были повязаны грязной синей косынкой. Мальчик, как и большинство остальных, был ранен, но не обращал внимания на кровь, стекавшую по его предплечью, и, по-видимому, больше заботился об удобстве других.
Наблюдения лейтенанта прервал капитан, еще раз потребовавший выдать ему вожака.
– Он лежит с разбитым черепом вон там, на берегу, – презрительно усмехнулся один из крайних в группе мужчин. – Теперь мы сами собой руководим, вот так.
– Идентификационные отметки? – взвизгнул капитан Дженнингс.
– Что?
– Как известно, – лицо капитана угрожающе покраснело, и он нетерпеливо похлопал себя по бедру тростью из слоновой кости, – у Эверара Фарроу на груди вытатуирована голова кабана. Если я пройдусь по берегу в этом пекле и выясню, что этот... этот человек с проломленным черепом... не столь красив, я прикажу выпотрошить негодяя, который дал мне ложную информацию.