Ветер из Ига
Шрифт:
Теперь женщины стали для Иэёси-сан целым миром, вовлекающим одинокого и всегда готового к любви мужчину в свои горячие объятия. Высокие и маленькие, худые и пышненькие, зрелые и совсем юные, все они мечтали о любви и отдавались ей без остатка.
Но самое главное, что удалось понять Иэёси-сан, все эти женщины могли быть милыми, нежными, и потрясающе сексуально раскрепощенными, но они не терпели дураков и болтунов. Поэтому, когда случайно обнаружившие место пребывания Иэёси-сан служившие некогда с ним в ополчении Ода Нобунага и ходившие под желтыми нобори {4} с тремя черными монетами на нем самураи начали смеяться над ним, мол, нашел женское царство, раб среди баб, он только разводил руками и улыбался.
4
Нобори —
— Да, раб среди баб! Настоящий раб среди баб! Раб среди баб!
Глава 12
Мудрость синоби
…Монах Синкай имел обыкновение сидеть днями напролет, размышляя о своем конце…
Ал наткнулся на Иэёси-сан в одну из своих поездок в Киото, друзья рекомендовали тогда Иэёси-сан как человека, знающего о мире синоби абсолютно все. Так же, как и все люди в XXI веке, про себя Ал называл синоби более привычным ему словом «ниндзя». Хотя это было не верно — ниндзя тот, кто знаком с нин-дзюцу. А синоби — это рожденный в клане синоби, в том числе и ребенок. Без разницы, что он пока не умеет владеть мечом, взрывать мосты, метать ножи или стрелять из лука. При этом посторонний человек, которого по каким-то неведомым причинам клан взял на обучение нин-дзюцу, станет ниндзя или синоби, если пройдет необходимые посвящения, отринув, переплавив свою прежнюю природу, отдав тело и дух на служение клану.
Алу как раз нужно было выяснить пару вопросов для своего сегуна, поэтому он не без внутренней робости решился на эту встречу.
Шутка ли сказать, человек, которого воспитали непревзойденнейшие воины, шпионы и наемные убийцы синоби! Ал ожидал увидеть как минимум мастера меча самой высокой квалификации, лучника, способного выпускать сразу же пять стрел, подрывника или вообще бог знает что, помесь супермена с человеком-амфибией. Когда же ему сказали, что бывший советник Ода еще и проживает в женском монастыре, он решил, что Иэёси-сан предстанет перед ним в женском облике, неузнанный самими монашками, загримированный герой невидимого фронта, как это показывали в шпионских фильмах XXI века.
Поэтому, подходя к стенам обители «Девы Марии скорбящей» и видя выходящих оттуда монахинь, Ал невольно пытался определить, какая из них Иэёси-сан. Он вежливо постучался у ворот, назвался и попросил проводить его к Иэёси-сан. Каково же было его удивление, когда вместо грозного воина, мастера шпионажа, перед ним предстал невысокий кривоногий японец с рыхлым телом и жалобными безвольными глазками. Двойной подбородок ронина чуть колыхался, когда тот говорил или двигался, нос был похож на небольшую сливу, а пальцы на руках казались безвольными и бледными.
Немало удивленный Ал прошел вместе с Иэёси-сан на территорию обители, вместе они погуляли какое-то время, разглядывая недавно разбитый бывшим советником по синоби Ода Нобунага садик, отведали монастырской трапезы.
Ал был поражен необыкновенной мягкостью ронина, его спокойной манерой разговаривать, слушать, сопереживать. Все вопросы, в которых неизменно и беспомощно барахтались советники Токугава, были решены невзрачным человечком в считаные минуты. Легко и просто он ответил на все вопросы. Когда же на прощание Ал спросил у Иэёси-сан, может ли он — воспитанник грозных синоби — выделить одно золотое правило, которому следовал всю жизнь и которое мог бы завещать своим детям, Иэёси-сан потупился, заливаясь краской смущения.
— То, что я могу сказать вам, уважаемый Грюку-сан, это не правило синоби, а скорее мое правило. Синоби не боится смерти, он всегда готов умереть, и нередко умирает сразу же после того, как выполнит задание. Китайцы называют таких людей «шпионами смерти». Да… Мне не хотелось бы быть таким одноразовым человеком, который выключается после сделанной работы, как прячется в китайскую шкатулку вылетевший оттуда механический уродец. В богатстве или бедности, в почестях или презрении человек всегда должен думать о том, какие последствия выльются из его сегодняшних поступков, — мягко заметил Иэёси-сан, — например, когда я утратил хозяина, многие мои сослуживцы, переставшие быть самураями, так же как и я, покончили жизнь самоубийством. Их тогда превозносили, ставили в пример, а меня ругали, называя трусом. Тогда я чуть было не впал в отчаяние. Я был на грани самоубийства, думал, что это наилучший выход. Но потом я заставил себя смириться и немного подождать. И что же, я подсчитал свои деньги и понял, что их хватит на несколько лет безбедного существования в качестве простого горожанина. Я решил снять дом, освоиться, оглядеться и попробовать себя в новой роли. Устроиться к кому-нибудь на службу, жениться и завести семью. Я зажил счастливо в маленьком домике, каждый день обедая в лавчонке напротив и покупая себе овощи и свежую рыбу на завтрак. Я читал мудрые книги и общался с интересными людьми. Я, бывший самурай, по сути — презренный ронин и трус, мог позволить себе то, чего теперь были лишены мои более храбрые и решительные друзья. А ведь если бы я тогда покончил с собой вместе с ними, разве я узнал бы, как вкусно готовит жена хозяина таверны? Не прочитал бы ни строчки, не написал бы ни одного стихотворения, не видел бы ни закатов, ни восходов. Потом мое блаженство закончилось вместе с деньгами, и я снова сделался презренным и бедным. Но на этот раз у меня уже не было средств к существованию, я состарился, и никто уже не взял бы меня на службу. И что же — я начал задумываться о смерти, и снова какой-то добрый ангел словно удержал меня за руку. И вот теперь я здесь, в тепле, уюте, покое. Будда даровал мне шанс пообщаться с вами, господин Грюку, поговорить о синоби, воспоминания о которых я считаю священными для себя.
— Поговорить, встретиться… — Ал покачал головой. — А как же тогда мечты о семье, любимой женщине, детях.
На это Иэёси-сан лишь загадочно улыбнулся, давая понять, что разговор исчерпал себя.
На самом деле, он просто продолжал быть жизнелюбивым и любопытным. Мечтал увидеть, что преподнесет ему грядущий день, но и не собирался распрощаться со столь приятным днем сегодняшним.
И вот теперь именно этого человека Ал рекомендовал юному Хаято в качестве консультанта по синоби.
Глава 13
Подарок на свадьбу
Для самураев существуют два вида правил: одни для самураев, исполняющих должности придворных, так, они должны всегда мыть руки и хотя бы раз в день принимать горячую ванну — это обычные правила. И для самураев, находящихся на полях сражений. Это необычные правила.
И глуп тот, кто путается в правилах, ибо он принесет стыд в свой дом.
До дома нового мужа Марико добиралась, трясясь в крошечном, душном паланкине, один раз носильщик подвернул ногу, и она чуть было не угодила в пропасть. Впрочем, на счастье, супруг оказался рядом и подхватил перекосившийся на бок паланкин, чем спас свою молодую жену.
К слову, высокий и плотный, точно борец сумо, Дзёте-сан, так звали мужа Марико, мог бы и в одиночку пронести паланкин с Марико, такой он был сильный. Так что девушка не получила ровным счетом никакого урона и даже не успела сколько-нибудь испугаться.
Солнце палило нещадно, сидя за плотными шторами, Марико задыхалась от жары, сходя с ума от липшего к ее вспотевшей шее гнуса. Во время привалов муж не притрагивался к ней, из-за той же жары. Должно быть, от Марико уже весьма дурно пахло, ведь и он сам вонял, точно дикое животное. Но дорога есть дорога, и пока на пути не встретится хотя бы самый бедный постоялый двор, все равно придется мучиться.
Впрочем, даже если Дзёте и был недоволен внешним видом жены и исходившими от нее «ароматами», он не заикался об этом, заботясь только о том, чтобы довезти Марико до дома целой и невредимой.