Ветер ненависти
Шрифт:
«Флот, как же… Контрабандистские суденышки с гоблинскими пушками и канонирами…»
Эта мысль заставила меня заскрежетать зубами.
Картель Хитрой Шестеренки вступил в Орду, и сейчас помогает им. Пушки, порох, канониры, разведка на пущенных-таки в производство дирижаблях… И это еще далеко не все. А ведь многих из этих уродов я когда-то знал, как того же Взрывкусса, а потому убивал их с особой жестокостью. Были же деловыми партнерами и могли работать вместе, но сейчас эти ублюдки поддерживают
«Наверняка потом будут заявлять, что это только один картель помогал оркам, а вот все остальные гоблины нейтральны… Ха! Да они мать родную продадут, если кто заплатит. Если Орда начнет побеждать, то все гоблины поддержат их и даже не вспомнят о контрактах и всем остальном. Грязные животные. Они все должны быть истреблены!»
И особенно тролли Амани.
Эти твари сейчас все делают, чтобы резать и грабить в наших лесах.
Они привели сюда орков, и они же тут главные зачинщики.
Мне страшно представить, что стало с теми несчастными эльфами, которых не успели эвакуировать из деревень. Они попали в лапы Орды и судьба их максимально ужасная.
«И я никак не могу помочь…»
Снова беспомощность, снова отчаяние и ярость охватывает меня. Я никого не сумел спасти…
«Папа… мама… сестренка…Их больше нет… никого больше нет…»
Эти мысли причиняли почти физическую боль. Все это так мучало меня и просто разрывало изнутри, что я с трудом сдерживал себя. Хотелось рвать и менять, кричать и разрушать все что попадает на глаза.
«А лучше всего убивать орков! Да! Их! Тех, кто привел сюда смерть и разрушения! Тех, кто лишил меня дома и родных! Всех убить, всех вырезать, всех истребить!»
Вот чего я хочу. Вот что не дает мне покоя. Пока они существуют, пока эти животные дышат, я не могу нормально спать. Только убивая их моя боль утихает, чувство вины за не спасенных родных унимается, а сам я могу хотя бы перестать чувствовать пустоту внутри.
Я все потерял.
Все уничтожено и разрушено.
Больше меня ничего не волнует. Только истребление этих существ.
Все остальное вторично, не нужно, пусто и забыто, только эта цель сейчас важна.
Только она одна…
— Тише, тише, девочка, — послышалось недалеко.
Повернувшись, я увидел одного из магов, что сейчас занимался дракондором. Маг был в нехарактерных для его братии доспехах, что отложил посох и оружие, ухаживал за животным.
— Покажи, где болит. Тут? Ничего, — он вскоре заметил меня. — Эй, целитель, помоги, пожалуйста. Этой малышке нужно лечение.
— А, да, иду, — кивнул я и подошел к зверю.
Заметив меня, дракондор немного напрягся и испуганно поджал хвост.
— Ур-р-р-р-р, — жалобно заскулило животное.
Да уж.
Раньше звери хотели меня покусать, потом подружиться, а сейчас боятся и стараются держаться подальше.
— Сейчас, — сказал я и тут же погрузился в медитацию.
Буйные мысли, ярость и злость внутри меня, вскоре начали утихать и подавляться. Негативные эмоции уходили далеко назад, оставляя мой разум кристально чистым. Далось мне это с трудом, ведь пережитые ужасы преследовали чуть ли не постоянно. Так что пришлось приложить немало воли, чтобы успокоиться.
«Отринь все. Целитель не должен ненавидеть…»
Да, нельзя лечить, если ты постоянно в ярости.
Злость практически не отпускает меня, а потому я должен подавлять все эмоции, когда помогаю другим. Это ведь моя работа, быть целителем.
Вскоре мне удалось унять эмоции, и дракондор перестал сильно бояться меня.
Я осушил склянку с зельем и, создав туман, стал обрабатывать больные места бедной зверушки.
— Это не из наших птичек, — заметил я.
— Аманийская, — ответил Ястреб. — Мы всегда стараемся аккуратно избавляться от наездников, чтобы не навредить дракондорам. Амани слишком жестоки к своим птицам… Как только Джан’алай это терпит?
Эльфы не чтут Диких Богов, но игнорировать такую силу будет только глупец. Мы уважаем Аманийскую Четверку уже за то, что они не вмешиваются в дела смертных… Ну, за исключением одного раза, но тогда эльфы навредили скорее природе в целом, чем только Амани.
Джан’алай — одна из этой четверки, божественный дух дракондора. С таким покровителем у них должен был бы быть статус каких-нибудь священных животных, но вот поди ж ты.
— Эту девочку грубо дрессировали, — он показал на следы от явно жесткой уздечки. — Клюв сильно поврежден и ей больно есть. Как появится возможность, отправим её и других в наши питомники. Там им помогут профессионалы.
— Говорят, нет более преданного дракондора, чем тот, кого освободил от тролльского наездника, — хмыкнул я, продолжая лечить.
— Знаю, — кивает Ястреб. — Но у меня уже есть Бывалый, так что второе крыло не нужно. К тому же, она не обучена нашему стилю полета и будет не так эффективна. Мы своих растим и учим с раннего возраста, а уже взрослые для таких вещей слабо пригодны. Так что пускай малышка вылечится и уйдет жить в питомнике или отправится на острова, где Амани её не достанут.
— Будем надеяться.
Основные раны на животном мне удалось вылечить, пускай и не до конца. Некоторые травмы слишком глубокие, чтобы их так просто исправить. Главное, чтобы не мучалась несчастная, а там посмотрим.
— Благодарю, — сказал Ястреб. — Чистого неба тебе.
— Ага, — пожимаю плечами.
Теперь можно не сдерживать себя и…
— Эйс, — позвали меня. — Там Юрилиан. У нее лихорадка от ран началась. Помоги.
— Иду…
Похоже, мне придется еще некоторое время сдерживать себя…