Ветер перемен
Шрифт:
Пальцы совсем закоченели и грозили отвалиться с минуты на минуту. Я плюнула на все и забралась с ногами на кровать Марго, попутно заворачиваясь по пояс в одеяло.
— У нас, по-моему, где-то были, — сообщила Марго, неодобрительно поглядывая на творимое мною безобразие.
Кара покачала головой:
— Кажется, мы их выбросили.
— Да нет же, надо поискать.
— Говорю тебе, у них подошва отвалилась, и твой Гришка их на конюшню отнес деду Макару. А тот, не будь дурак, обувку-то починил и по сей день носит.
Я хмыкнула. Давно пыталась узнать, где старичок взял эту рваную холеру. Оказывается, и здесь без моих подружек не обошлось.
Но переубедить Марго оказалось не так-то просто. В ходе продолжительной и довольно
Марго зарделась и притихла, и сразу возникло предположение, что это таки Гришкины портянки. Я, недолго думая, намотала их на уже «оттаявшие» ноги. За неимением сапог мне всучили жуткого вида старые туфли чуть выше щиколоток. С небольшим каблучком в полпальца. А мужчины на каблуках не ходят никогда! Вот жуть-то.
Я критически осмотрела свое отражение. На меня взирал бледнющий молодой юноша, только почему-то в женских туфлях. Немного пощипала щеки, дабы они порозовели, и пообещала себе при первой же возможности раздобыть сапоги. Но в целом все получилось неплохо. Даже, можно сказать, хорошо.
Так, все. Время поджимает. Нужно до рассвета выехать за пределы Миловера.
Я наскоро поблагодарила подруг, заверила, что не окочурюсь под ближайшим кустом и целой-невредимой доберусь до Веренса. Мне не поверили. Я заверила еще раз. Потом еще. То ли увещевания подействовали, то ли девчонкам просто надоело слушать мои бредовые речи, но спустя некоторое время они быстренько со мной распрощались, чмокнули в обе щеки и чуть ли не взашей вытолкали из спальни. Переполненная праведным гневом, я с патетическим надрывом и горькими завываниями в голосе пообещала, что если меня таки угробят, я обязательно явлюсь к ним зловредным привидением (или веселым зомби, я еще подумаю) и напомню, что нехорошо вот так выпроваживать подругу, отправляющуюся в дальний путь. Возможно, последний. Из-за двери меня громко и отчетливо послали. Я обиделась и пошла. Не туда, куда послали, конечно. На конюшню. Пробираясь к выходу, я отчаянно молила богов убрать с моего пути все препятствия в лице папиной стражи. Мой отец, конечно, не король (и хвала всевышним), но все-таки какая-никакая стража у него есть. Правда, до стражников им, как мне до принцессы Иркасса, поэтому я называю их просто охраной. Причем этой охраны в замке лишь необходимый минимум. Необходимый максимум папа бы не потянул, да и незачем.
Так вот, к чему это я? А к тому, что охрана у нас только на главном входе, возле папиной спальни и возле кабинета. Плюс еще пару «патрулей» шатается по замку. К моей спальне отец тоже пытался приставить охрану. Но после первого же дежурства парни наотрез отказывались сторожить мою дверь — тогда я была на выдумки особо горазда, это сейчас уже поутихла. В конце концов папочка плюнул на эту затею и больше никого не приставлял. А я получила полную свободу действий в темное время суток, чего и добивалась. Вот же, опять с мысли сбилась!.. Итак, подведем итоги. По замку можно было бы передвигаться абсолютно свободно, если бы не одно пузато-усатое НО. Это самое НО звали господином Саргом, и был он начальником стражи и всеобщей головной болью. Когда выпадает его дежурство, тошно становится всем. Он всю ночь напролет носится от поста к посту, в промежутках подталкивая под зад еле передвигающий ноги патруль, и отчаянно не дает всем спать. Правда, парни засыпают, как только его спина скрывается за поворотом, но спустя минут двадцать он будит их снова. Надеюсь, сегодня не его смена. Иначе мне придется туго.
Погруженная в свои мысли, я не заметила, как оказалась у парадного входа. Стража добросовестно храпела. Но дверь, открываясь, скрипела, и я знала, что пройти незамеченной не получится. Поэтому, окинув стражей настороженным взглядом, бесшумно развернулась и потрусила в сторону черного входа для прислуги. Там стражи нет, это точно.
Стражи и не было. Зато был нехилых размеров замок, грозивший своей тяжестью выломать кусок хлипкой деревянной двери. Замки взламывать я не умела. Высаживать двери — тоже. Окон в этом помещении предусмотрено почему-то не было. Все освещение комнатушки составлял дико чадящий и мало освещающий факел, угнездившийся на одной из стен. Я пригорюнилась.
Но долго унывать не пришлось. В коридоре, совсем рядом, раздались шаги. Стража? Или просто кому-то не спится? Да какая разница! Нужно прятаться, быстро! Я заметалась по полутемной каморке, нервно икая и постоянно обо что-то спотыкаясь. Дверь, ведущая в коридор, тихо скрипнула. Сквозняк? Всевышние, спрячьте меня! Я рванулась к выходу, понимая, что единственный шанс спастись — это вырваться наружу. Но опять обо что-то запнулась и плашмя впечаталась в злополучную дверь. Дверь такого кощунства не выдержала, протестующе затрещала и вывалилась на улицу вместе со мной. От грохота заложило уши, перед глазами заплясали черные точки, временами складываясь в замысловатые узоры. Красиво. Мое блаженство бессовестно прервали на самом интересном месте — точечки как раз принялись водить хоровод. Меня резко схватили за шиворот и вздернули вверх. Высоким ростом я никогда не отличалась и едва доставала носками до земли. Натянувшийся ворот все сильнее пережимал горло, и я рисковала быть задушенной. Стало страшно. Я взглянула в красное лицо начальника стражи и поняла, что начинаю тихо его ненавидеть.
— Вор? — грозно вопросил господин Сарг.
Сообразив, что меня все-таки не узнали, я радостно закивала.
— Сам признался, значит. До утра в темнице посидишь, а потом решим, что с тобой делать.
И меня, все так же за шиворот, вознамерились отволочь в темницу. Пока я силилась призвать гудящую голову к порядку и сообразить хоть что-то, меня уже проволокли сквозь лишенный двери вход и продолжали тащить дальше по коридору. Наконец до меня дошло.
— Не хочу! — пискнула я и отчаянно вцепилась в лицо Сарга всеми десятью ногтями. Тот держал меня на вытянутой руке и энергично потряхивал, но я все равно не отцеплялась, а наоборот, еще и начала брыкаться. После непродолжительной борьбы меня чувствительно приложили спиной о стену, а я случайно попала каблуком этому нехорошему человеку туда, куда в честных драках, по-моему, не принято попадать. Но наша стычка на честную не тянула по всем критериям, и совесть моя благоразумно помалкивала. Тем более что Сарг взвыл, согнулся пополам, прикрывая причинное место, и — о чудо! — выпустил меня. Выпустил! Ура! Я плюхнулась на четвереньки и активно поползла к вожделенному выходу.
Немного придя в себя на свежем воздухе, я уже через пару минут смогла подняться на ноги и поспешила на конюшню, краем уха отмечая, что в замке становится подозрительно шумно — командир поднял на ноги стражу.
Ничего, несколько минут у меня есть. Увести лошадь не составит труда. Сторож — прозорливый дед Макар — ночью откровенно халтурит, похрапывая на стоге сена.
Ну вот, а что я говорила? Старичок беспечно спал. Я покачала головой, перевела взгляд и чуть не завизжала от восторга. Под дедовой лежанкой стояли чудесные дырявые пыльные треклятые сапоги! Я потянула носом воздух. В конюшне и вправду смердело. Причем амбре дедовых портянок запросто перебивало все остальные запахи.
Я быстренько скинула туфли, без зазрения совести прыгнула в обувку и положила на ее место серебрушку — пусть дед купит себе новые. Если не пропьет…
В конюшне даже ночью всегда есть одна оседланная лошадь. Так сказать, дежурная, припасенная папочкой на всякий случай, мало ли что. И стоит она всегда… Точно! В первом стойле. Я быстро вывела вяло реагирующую на внешние раздражители животину на улицу и легко запрыгнула в седло. Верховой езде я была обучена сызмальства. Правда, не в таких экстремальных условиях, но все же.