Ветер пустыни
Шрифт:
Тут же раздался очередной приказ – другого всадника – и зажженные стрелы устремились в оставшиеся целыми дома – вспыхнуло пламя: жадное, всепоглощающее – и вся деревня теперь была охвачена пожаром. Вскоре, огнем пожираемые стали и поля, некогда служившие для произрастания посевов. Казалось, весь мир погрузился в одно большое пламя…
Жасмин тихо заплакала, глядя на охваченную огнем деревню. Где-то там, среди этого удушающего дыма, остался ее брат. Ее старший брат. Девушка горевала об Оллрике, проливая о нем слезы, совершенно забыв о том, какая ее ждала участь… казалось, часть ее умерла в этот страшный вечер…
Все,
Девушка, как бы ни пыталась бороться с собой, все же, вскоре, погрузилась в полудрему – еще не до конца уснув, Жасмин балансировала на грани реальности и сновидений. Она слышала шум, ощущала дуновение ночного ветерка, но не понимала, где находится и что происходит с ней. Это странное состояние длилось до тех пор, пока всадники, наконец, не остановились.
Мужские руки стащили Жасмин с коня и почти бросили в сторону других пленниц – всех девушек из сожженной деревни. Каждая из них плакала. И Жасмин не стала исключением. Она, обхватив руками колени, спрятала лицо, боясь увидеть страшный ответ в глазах врагов. Грудь и живот болезненно ныли после такой поездки на коне. Тело ее стало сотрясаться от нахлынувшего ужаса, которое принесло осознание – эти люди, эти незнакомцы – те самые сарацине. Те самые жесточайшие существа, творящие беспредел, по всему Иберийскому полуострову, по всей земле порождая страх, смерь и насилие. В эти страшные мгновения осознания Жасмин показалось, что она потеряет сознание от нахлынувшего на ее душу ужаса.
Между тем, уже стало светать. По серому небу заскользили рассветные лучи, возвещая о приходе нового дня. И, теперь уже, новой жизни. Для каждой из семнадцати девушек. Все они сбились в кучу, прижимаясь, друг к другу и пытаясь найти не только тепло, но и поддержку. Жасмин тоже была среди них. Глядя на сестер по несчастью, светлые лица которых заливали слезы, девушка ощущала невыразимую печаль и тревогу. Не только за себя, но, безусловно, и за них. Мужчины из расположенного лагеря то и дело бросали в их сторону взгляды, посмеиваясь и о чем-то переговариваясь меж собой. Но пока они не приближались к пленницам. Жасмин понимала, что скоро все это временное затишье изменится. Так и случилось.
Послышалось ржание коней. Прибыла группа всадников – они начали беседовать с воинами на своем языке, говоря порой достаточно громко, повторяя одно и тоже слово или имя – Жасмин не могла разобрать. Зато она прекрасно разобрала, что эти всадники говорили про нее и других девушек. Вскоре, прибывшие мужчины двинулись в сторону пленниц. Они выглядели устрашающе – их взгляды нельзя было назвать добрыми, как, вероятно, и намерения. Девушки испуганно заплакали, оглядываясь в очередной раз по сторонам в тщетной надежде отыскать шанс, чтобы убежать. Но куда там! Пленницы были окружены – солнечные лучи позволили глазам девушек увидеть, как много было воинов вокруг. Страшных. Смуглолицых. Бородатых. Одетых странно – в темные одежды и доспехи.
Один из мужчин жестом показал девушкам подняться на ноги. Пленницы, переглядываясь меж собой, выполнили молчаливый приказ, морально готовясь к унизительной процедуре – чтобы их стали осматривать и выбирать, подобно товару на рынке. Их. Женщин воинственного народа, который держал в страхе Европу…
Один из всадников начал медленно проходить перед девушками, оглядывая их внимательным взглядом и что-то комментируя. Наконец, дошла очередь и Жасмин. Девушка невольно посмотрела на мужчину – у того были яркие голубые глаза, смуглое лицо, небольшая бородка. Воин задержался возле Жасмин, отмечая необычную, манящую красоту пленницы. Мужчина так же заметил и слезы на ее щеках. Он протянул руку, вытирая пальцами мокрые дорожки. Жасмин невольно вздрогнула от прикосновения чужих пальцев.
– Какая красивая, – произнес Селим, продолжая разглядывать девушку своими голубыми глазами. Та не понимала его слов, произнесенных на странном языке. Но ей этого и не было нужно для того, чтобы понять – она приглянулась этому голубоглазому воину. Тот озвучил свои мысли вслух:
– Я заберу ее себе.
– Нельзя, – произнес стоящий неподалеку мужчина, – на нее уже заявили права.
Селим резко развернулся, окидывая воина недовольным взглядом:
– Кто посмел?
Тот, с еле уловимой усмешкой на губах, пояснил:
– Лишь один человек способен на это.
– Халид, – процедил сквозь зубы голубоглазый мужчина.
Именно это слово некоторое время повторяли воины. Жасмин узнала это слово, оказавшееся, вероятно, чьим-то именем… Она затрепетала, уловив смысл разговора. Кто же этот мужчина? Мужчина, при упоминании имени которого начинали все нервничать?
Девушке не пришлось долго ждать, чтобы получить ответ. Не успел голубоглазый воин отойти от нее, как раздалось цоканье копыт – и в расположившийся лагерь прибыли всадники. Один из них – на блестящем, вороном коне, подъехал близко к пленницам. Под властной рукой наездника животное громко заржало, поднимаясь на задние копыта, словно чувствуя крутой нрав своего хозяина. Темные глаза скользнули по лицам девушек, а затем остановились на голубоглазом мужчине.
– Селим, – властный, мужской голос нарушил напряженную тишину, которая воцарилась кругом, – вижу, ты присматриваешься к тому, что теперь принадлежит мне.
Когда всадник грациозно спрыгнул с коня, голубоглазый мужчина ответил:
– С каких пор все женщины, добытые во время войны стали твоими, Халид?
Тот улыбнулся – хищно и предостерегающее. Затем, мягкой, уверенной походкой, приблизился к пленницам. Его темные глаза тут же заметили красоту женщин – холодную, светлую – как зиму в их странах. Халид бывал там, и знал их народ. Он медленно начал проходить мимо пленниц, окидывая их расчетливым, оценивающим взглядом. Те начинали сразу же краснеть, стоило им увидеть лишь один-единственный взгляд темноглазого воина.
Халид был опытным мужчиной, ценителем красоты во всем – в оружии, архитектуре, животных, в женщинах, наконец. Одну из этих молодых пленниц он приметил еще в той деревне – и все из-за голубой шали на ее плечах. Эта шаль была в торговом караване, что был разграблен и уничтожен разбойниками. Откуда Халид знал так многое про какой-то женский атрибут? Все просто – лишь на восточных землях делали подобную красоту, и лишь арабские торговцы могли достать ее. И именно этот караван принадлежал его дяде.