Шрифт:
ПЕРВАЯ ГЛАВА
– Кто замуж выходит за ветер?
– Госпожа всех желаний на свете.
Федерико Гарсия Лорка «Школа»
– Вот оно!
Дядюшка Ансельмо водрузил машину на стол с таким непередаваемым почтением, что Хулия предпочла издать впечатлённое "О!". Высказаться информативней она не решилась. Быть может, скажешь "оно такое красивое" или "оно такое внушительное" и вызовешь взрыв негодования дяди, который уверен, что единственное назначение аппарата – это производить впечатление "изящного". Изящным механизм не выглядел. Он гудел и подмигивал синими лампочками, свет которых отражался от его хромированных боков. Служить он мог для чего
– Смотри! Вот это моя любимая книга!
Дядюшка помахал в воздухе каким-то настолько зачитанным томом, что в звании "любимый" сомневаться не приходилось. Тётя Клара глубоко вздохнула и Хулии осталась только предполагать, сколько раз на дню она становится свидетельницей схожих сцен. На всякий случай выражение лица Хулия сохранила самое серьёзное – самое лучшее в такой ситуации, всегда потом можно сказать, что именно ожидаемую эмоцию это выражение лица и значило. Тем более, что дядя Ансельмо начал вырывать страницы из своей любимой книги. Оставалось только предполагать, что же он делает с теми, которые не входят в число его фаворитов.
– Вот эти страницы мы кладём на аппарат! Ты только посмотри, Хулия, что сейчас произойдёт!
Аппарат заработал громче, впрочем, не факт, что этому способствовали страницы, механизм явно считал, что главная его задача – нагнетать напряжение всё увеличивающимся гудением. Огоньки забегали по корпусу быстрее, в комнате заметно потемнело (видимо, скакнуло напряжение в сети, но впечатление при всём том создавалось вполне готическое). Хулия продолжала сидеть с каменным лицом, прикидывая, что раз тётя Клара не звонит в психиатрическую клинику, ничего ЧЕРЕСЧУР странного не происходит. Аппарат взвыл особенно громко, а потом обороты начали стихать, казалось, что механизм отдувается после долгой и эффективно проделанной работы. Дядя Ансельмо схватил страницы.
– Вот!
Для наглядности он помахал ими в воздухе прежде, чем погрузиться в чтение. По тому, как хмурился дядя, Хулия предположила, что результат, каким бы он ни должен был быть, не достигнут. В подтверждение дядя бросил страницы обратно на аппарат, громко вскричал "О, нет!" и выбежал из комнаты (на памяти Хулии это был первый раз в её жизни, когда кричали именно «о, нет», да ещё и столь драматическим образом). Одним словом, чем бы ни было происходящее, из этого получился интересный спектакль. Немного с элементами абсурда и символизма, но, в целом, занимательный. Хулия облизнула губы и попыталась решить, если она сейчас скажет, что пойдёт к себе в комнату, не будет ли это выглядеть, как запланированное жестокое издевательство. Но тут тётя Клара пришла ей на помощь:
– Не обращай внимания на Ансельмо. Он как ребёнок. Вечно возится со своими штуковинами. Что-то работает, что-то нет. Попереживает и забудет через пару недель. Уж извини, что в твой первый день приезда он побежал знакомить тебя со своими механизмами, но он так ждал именно появления племянницы. Я-то давно привыкла посмеиваться над тем, чем он занимается, и он надеялся на новых зрителей. Не беспокойся, можешь пойти в гостиную, там журналы, книги, телевизор. Я пока пойду успокою его.
Журналы, книги и телевизор – вовсе не главные развлечения для современной шестнадцатилетней девушки, но про то, что вай-фай ловится во всём доме Хулию предупредили едва ли не в первые десять минут по приезде. Дядя и тётя так пытались скрасить своей племяннице тот год, что ей предстояло прожить у них, что тётя Клара даже составила список всех молодёжных развлечений (от кинотеатров до дискотек), которые можно найти в их районе. Мало того, целый год, пока её родители в отъезде, Хулии не предстоит ходить в школу, правда, экзамены в конце года всё равно придётся сдать, но это уже такие мелочи.
На вокзале, несмотря на то, что мама постоянно посылала дяде Ансельмо и тёте Кларе (строго говоря, он был дядей папы, а не самой Хулии) фото подрастающей дочери, у пожилых родственников всё равно было недоумённое выражение лица. Последний раз они видели Хулию четыре года назад, когда приезжали в гости и дядя Ансельмо подарил племяшке штук двадцать "перманентных прыгунов" – мячики, которые отскакивали от стен практически вечно, при этом они как-то распознавали органическую ткань и огибали её. Хулии так понравилось стоять в комнате с прыгающими мячиками, без всякой опасности получить этим мячом куда-нибудь в чувствительное место, что она запустила их сразу все. Вечером маме пришлось вылавливать каждый, чтобы остановить. На следующее утро вновь запущенные мячики прыгали всё так же бодро, но к вечеру сами собой начали выдыхаться – надолго прилипать к стене прежде, чем отскочить от неё. К утру следующего дня все мячики превратились в неароматные комки слизи.
В гостиной с телевизором Хулия просидела около получаса, заглушив звук в достаточной степени приличия, чтобы можно было считать, будто она занята мельканием передачи не меньше, чем экраном телефона. Со своим новым изобретением дядя Ансельмо начал знакомить прямо после торжественного ужина, который закатили сразу по приезде с вокзала. Наверное, дядя был уверен в успехе, а потому планировал последующий вечер соответствующим образом, но тётя Клара была явно более реалистична, а потому стоило ожидать, что на вечер расписаны разнообразные планы развлечений, чтобы порадовать "малышку-племяшку". За короткий срок пребывания в гостях Хулия пришла к выводу, что пары без детей восполняют этот пробел тем, что сами остаются детьми. И планирование развлечений на каждый день для единственного появившегося у них ребёнка, им самим доставляет массу удовольствия. И подвести их для Хулии бы значило обмануть доверие кого-то невинного и не ожидающего подвоха.
Полчаса Хулия сочла достаточным временем, чтобы тётя Клара успокоила дядю Ансельмо после неудачи и решила поискать тётю, а заодно тихонько отрегулировать составленный график удовольствий с более реалистичным. В коридоре было темно и Хулия сразу определила, что если даже уговоры тёти Клары и подействовали, то оказались недостаточными. Дверь в кабинет дяди была открыта и было видно, как дядя лежит головой на письменном столе. Хулия робко постучалась:
– Дядя?
Дядя Ансельмо поднял голову. Он не плакал, просто быстро моргал.
– Но почему, если нейтроны первой группы продолжали ускоряться с андронной скоростью, модель не подействовала?
Хулия подавила желание пожать плечами. Если вступить в подобный разговор, дядя может счесть, что Хулия хоть на полмиллиметра понимает, о чём речь.
– Дядя, а что бы сделал аппарат, если бы работал правильно?
Дядя несколько раз моргнул в её сторону.
– Надеюсь, ты слышала про Валерио Антонио Санчеса? Это главный писатель нашей культуры!
Такая резкая смена темы разговора могла свидетельствовать о нелинейной логике. Или о приступе агрессивного безумия. Хулия решила сделать ставку на первый вариант. И понадеяться на свои успехи в беге, если второй вариант окажется более приближённым к истине.
– Ну, что-то вроде…
На самом деле Хулия впервые слышала это имя, но её робкое полусогласие дядя воспринял как безоговорочную просьбу рассказать больше. Он схватил со стола замусоленную книгу. Любой, кто был свидетелем спектакля в столовой, опознал бы дядину "любимую книгу", несколько листов из которой продолжали мирно лежать на аппарате.
– Валерио был величайшим мыслителем своего времени! Он был комиссаром жандармерии!
Дядя взял паузу, чтобы подчеркнуть значимость произнесённого, Хулия сделала мысленно несколько пометок в полученных в школе знаниях о жандармерии, решив, что сведения от дяди пойдут в разделе "Примечания".