Ветер. Книга 3. За горизонт
Шрифт:
– Всё в норме, капитан, – сообщил он, приподняв одно «ухо» звукоизолирующих наушников.
– Хорошо! – прокричал Васнецов. – Работайте, – хлопнул машиниста по плечу.
Тот кивнул, вернул наушник на место, продолжая выполнять свои обязанности. Васнецов проверил аппаратную, где стоял реактор, кормовую электростанцию, помещение с электродвигателями, приводящими в движение гребные винты. Затем поднялся в рулевую. Никаких повреждений, никаких отклонений от нормы в агрегатах ледокола не наблюдалось, что добавляло оптимизма.
Васнецов решил, что первоначальную ошибку с разворотом судна он больше не повторит. Она стоила судну пробитых стен надстройки, заделать которые можно будет только на верфи. Едва капитан поднялся на уровень жилых кают, в динамиках раздался голос Перепечки, ледяным спазмом отдавшийся в области сердца.
– Капитан, у нас есть сообщения с трёх судов и одно с борта самолёта полярной авиации.
Сердце отпустило. Капитан решил было, что приближается новая ледяная волна. Он перешёл на бег, насколько позволяли узкие и извилистые коридоры судна. Вид бегущего капитана обитателям ледокола оптимизма не добавлял. Народ уступал ему дорогу, тревожно глядя в спину. Интернет рушился с каждой минутой, пропадала связь, и чем дальше, тем всё меньше становилось понятным происходящее на планете.
Тяжело дыша, капитан влетел на мостик, первым делом бросив взгляд на горизонт. Ничего подозрительного.
– Что они говорят? – требовательно обратился он к вахтенному, желая как можно скорее услышать новости.
– Во льдах нет никого, кроме нас, поэтому там только волны и они не особо опасны. «Вайгач» отвернул в порт, какой-то китайский сухогруз решил продолжить маршрут до Англии без изменений, и один рыбацкий сейнер передал сообщение, что у них залило моторное отделение и они ложатся в дрейф.
– Ясно. А лётчики что?
– Они поднялись со льда, когда пошли первые волны. Успели погрузить людей и теперь направляются в Мурманск.
– А что видно с воздуха? Нет, давай, соедини меня с ними снова.
Перепечка, всклокоченный, будто заступил на вахту прямо с постели, набрал волну.
– Борт семьсот одиннадцать, это ледокол «Север», с вами на связь выходит капитан корабля, – вахтенный передал танкетку капитану.
– Это борт семьсот одиннадцать, с недобрым днём, капитан, приём.
– Капитан Васнецов. Мужики, расскажите, что вам видно с воздуха? Приём.
– Штормит. Ледяной панцирь рвёт и несёт кусками к берегу.
– Ясно. А признаки надвигающегося фронта или что-то такое есть?
– Пока не видно. Что, тоже удивлены тем, что волны есть, а ветра нет?
– Да, мы решили, что это сейсмика.
– Короче, на планете начался какой-то хаос. Никто ничего не говорит, никаких предупреждений, никаких сообщений от МЧС. Я думаю, они не знают, что происходит, и потому не реагируют. Одну секунду…
Голос отключился, но через минуту снова вышел на связь.
– Военным приказ возвращаться с мест несения боевого дежурства на места постоянной дислокации.
– Почему? Что это значит?
– Не знаю. Наверное, угроза со стороны возможного противника пропала. Это первое, что мне пришло на ум. Вы сами-то куда направляетесь?
– Мы идём на полюс. Вынуждены это делать, потому что волна чуть не накрыла нас льдом, когда мы маневрировали.
– Да? Не знаю, что и сказать.
– Сверху, наверное, видны большие волны?
– Да и сейчас я вижу одну такую.
– Где вы сейчас, дайте координаты.
Пилот назвал. Вахтенный сразу вбил информацию в навигационную программу ноутбука. Капитан провёл линию по географической широте. До маркера, означающего ледокол, оставались считанные мили.
– Волна близко, – сообщил капитан по радиосвязи.
– Держитесь. Желаю удачи, и будьте на связи.
– И вам. До связи.
Васнецов повесил на место танкетку радиостанции, заметив попутно, как побелели костяшки нервно сжимающих её пальцев. Больше всего в этой непонятной истории его беспокоило молчание властей. Какой прок с пассивного наблюдения за тем, как твои подопечные путём собственных умозаключений силятся определить причины происходящего? Это подрывало веру в государство. Или же власти знали, что государство обречено?
В дверь постучали. Стук вырвал Васнецова из водоворота мрачных размышлений. Это был Спанидис. Его испуганные глаза были в два раза больше обычного.
– Информация о том, что скорость ветра близка к скорости звука подтвердилась, – мрачно произнёс он. – Коллеги, связь с которыми пропала несколько минут назад, успели её замерить. Это чудовищно. Такой ветер убьёт мир. Любой предмет, сорванный им, будет иметь скорость ружейной пули. Вы понимаете, что это такое? Каменная глыба, летящая с такой скоростью – это же снаряд с огромной кинетической энергией.
Подбородок журналиста мелко трясся, руки тоже не находили себе места.
– Они тоже могут ошибаться, – попытался успокоить его Васнецов.
– Это было бы замечательно, но это не так, и тому есть подтверждения. Атмосферное давление внутри урагана намного выше, чем обычно, в то время как перед ним, значительно ослабляется, ветер будто втягивается в него. Что показывают ваши барометры?
Капитан бросил взгляд на стрелку барометра.
– Немного выше обычного.
– Хм, да? – Спанидис почему-то удивился. – Возможно, на полюсах картина иная. А так все метеостанции перед приближением фронта зарегистрировали критическое снижение атмосферного давления. Такого не было за всю историю наблюдения за погодой. Ветер разгоняется до невероятных скоростей, и что ещё хуже, захватывает воду из океанов.
– Откуда вам это известно?
– Это же логично! – искренне удивился журналист. – Вы только представьте себе, какая это скорость. Представьте реактивный автомобиль, на котором стоит полная чаша воды, накрытая крышкой. И что будет, если открыть её на скорости в тысячу километров в час?
– Чашу сдует ещё раньше, – заключил Перепечка.
– Нет, она закреплена надёжно, – Спанидис отмахнулся от него, давая сделать заключение капитану.
Васнецов представил себе такую скорость и решил, что ветер обязательно выдует её из чаши.