Ветеран особого подразделения
Шрифт:
— А потому что мы в курсе их темных делишек с ураном. На кой черт им такие свидетели!? Уверен, что они еще до старта операции пробили всех наших родственников и друзей.
Опять помолчали. Потянули из пачек сигареты…
Первым очнулся Борька:
— Не, парни — фигня какая-то!
— Ты о чем?
— Ну, по родственникам понятно — про них и в личных делах написано, и выяснить можно. А про друзей — не согласен! У меня, к примеру, в каждом гарнизоне, где служил, их человек по тридцать осталось…
— Ты токо пьянь свою к делу не приплетай, — осадил прапорщик. — За гаражами портвейн хлестать — это одно, а придти и попросить отсидеться —
Куценко по натуре был человеком легким и не обидчивым. К тому же давно привык к ворчливым нравоучениям пожилого товарища.
— Я о таких и говорю! — искренне заявил он. — О надежных, о тех, кому можно довериться!..
Сидели долго. Не взирая на усталость и желание выспаться. Все ж не байки травили с анекдотами, а решали вопрос первостепенной важности. Какие-то предложения отбрасывали сразу, какие-то обсуждали. В общем, спорили, мозговали, желая придти к единому мнению…
С давними привычками бороться трудно, а подчас и невозможно. Вот, к примеру, разгулялось сдуру апрельское солнышко — разогрело погодку до тридцати. А увидишь ли на улицах девок с голыми ногами и парней в футболках? Черта-с-два! Все одно «пакуют» тела в колготки и кожаные куртки. В июле же наоборот: бабахнет назло оракулам Гидрометцентра похолодание, а люди в майках фасонят. Трясутся, мурашки по спине гоняют, а трусов с начесом не надевают. Привычка! Или, что еще хуже — боязнь чем-то выделиться на общем фоне. Посинею, воспаление схвачу, но буду как все! И этим все сказано.
Вероятно, и в разговоре у тлевшего костерка срабатывала давняя спецназовская привычка: всегда оставаться вместе, всегда бок о бок идти к одной цели. Пути и действия могли при этом быть разными, но главная цель — единая и общая для всех. Потому и сидели до победного.
А в третьем часу ночи, подсвечивая фонарем развернутую на коленях карту, слово взял командир:
— Та-ак… Значит, для того чтобы вернуться в Россию, мы должны… сначала протопать по территории Армении — по аппендиксу между Азербайджаном и Нахичеванью, потом вдоль восточного берега озера Севан. После подвернуть на восток и, преодолев пятидесятикилометровый участок западного Азербайджана, попасть в Грузию. Здесь на юге имеется с десяток мелких сел — как-нибудь проскочим. На Равнине две ветки железной дороги, несколько городков вдоль них, а дальше наши любимые горы. Грузию считаю самым опасным участком пути, но если идти строго на север, отрезок получается небольшим — около восьмидесяти километров.
— И куда нас занесет? — полюбопытствовал прапорщик.
— В Дагестан, Серега. К истокам реки Джурмут.
— Джурмут? Никогда не слышал о такой…
— Ладно, разберемся, — потащил Супрун из рюкзака шерстяное покрывало.
— Впервой, что ли? — не боясь нарушить ночной тишины, хохотнул Куценко.
Кажется, бывший майор морской пехоты больше всех радовался тому, что группа пойдет на север в полном составе, а не разделится на пары, как вначале предлагал Серебров…
Глава вторая
Армения
10–11 августа 2008 г
Территория юго-восточной Армении как нельзя лучше подходила для скрытного передвижения в светлое время суток. Горы под три тысячи метров; бесконечные складки, сплошь покрытые густой растительностью;
Пасмурным утром, оставив справа двухтысячник Бартаз со скрывшейся в свинцовой облачности вершиной, группа двинулась на север. За предстоящий день Аркадий вознамерился преодолеть около сорока километров, чтобы ближе к ночи миновать оживленную асфальтовую дорогу, шедшую на восток от города Кафан.
Держались в двух-трех километрах от азербайджанской границы. Дальше на восток не забирали, дабы не увеличивать и без того немалый путь. Но и ближе подходить опасались — нежелательность встречи с погранцами была очевидна. Отношения двух стран из-за спорного Карабаха оставались натянутыми, и любой пограничный наряд мог запросто принять четверых мужчин за лазутчиков неприятеля.
Погодка не радовала: дождь то утихал, то расходился с новой силой. Одежда и обувь давно промокли насквозь, а горы южной Армении, будто испытывая спецназовцев, поднимались все выше и выше. Во время привалов Аркадий доставал упрятанную под целлофан карту и тщательно выбирал дальнейший маршрут. На высоте полторы тысячи метров над уровнем моря в такую промозглую погодку было крайне неуютно из-за холодного ветра. Но, к сожалению, даже самые глубокие ущелья в здешних краях не опускались ниже тысячи…
— Ничего, выдюжим! — подбадривал старый охотник. — Главное ночлег в правильном месте обустроить — чтоб за шиворот не текло, и дровишки сухие сыскались. С костерком-то оно все веселее: и харч сготовим, и обогреемся, и одежку высушим…
Пока же мужчины согревались старым и безотказным способом: изредка командир пускал по кругу заветную фляжку со спиртом; каждый делал по глотку, потом закуривал… И спасительное тепло медленно растекалось по продрогшим телам.
А к вечеру, когда группа для безопасного обходя Кафана подвернула на запад, случилось непредвиденное. Шли по раскисшей тропе, что петляла в опасной близости с краем обрывистого склона. Дрога была жутко неудобной, но деваться некуда: слева — обрыв, справа — покатый склон, пройти по которому и в нормальную погоду сложно. На одном из поворотов Куценко поскользнулся, неуклюже взмахнул ручищами и… без криков и воплей, а с каким-то невразумительным мычанием исчез за краем обрыва.
Опомнившись и затаив дыхание, мужики заглянули вниз…
Вначале охренели от высоты. Потом дружно загалдели, увидев копошащегося в жуткой грязи товарища.
И точно, когда нашли пологий спуск и сбежали вниз, показалось: Борьку больше беспокоит коричневый суглинок, толстым слоем облепивший одежду, чем последствия стремительного полета. Подняв грязную рожу, он кисло улыбнулся и отковырнул от бедра жирный пласт. Потом попробовал встать и, скривившись, схватился за голень…
Вот тогда-то и дошло: дело серьезное. Если уж Куцый — истинный боец и предельно терпеливый мужик корчится от боли, значит, как минимум нужен врач.
После осмотра все стало ясно: перелом.
— Мужики, кажется и с рукой какая-то фигня. Не поднимается… — сконфуженно признался морпех.
— Помогите снять куртку, — скомандовал Серебров. И принялся осторожно ощупывать суставы и кости пострадавшего: — Здесь больно? А здесь?..
Тот мотал лобастой башкой, а когда дело дошло до плеча, дернулся и едва не заорал.
— Понятно. Еще и ключица, — подвел итог Аркадий.
Палыч поднялся, вытер рукавом мокрое лицо и потянул в сторону ближайших зарослей Илью: