Веточка миндаля
Шрифт:
«Дикая история… Как теперь выкарабкиваться? Даже фальшивого паспорта нет. В моем указана настоящая фамилия, а ее упоминали во время процесса. И в полиции… Меня раскроют. Непременно раскроют. Из-за одной веточки… Как я отвечу перед товарищами?.. Красота спасет мир… Во всяком случае, в полицейский участок идти нельзя. Ни за что на свете…»
— Господин
И он начинает шарить по карманам, словно вопрос уже решен. Вынимает серебряную монету в сто левов — все свое богатство — и протягивает старшему. Большая тяжелая монета блестит перед глазами полицейского. В нерешительности он поглядывает на своего спутника: не проболтается ли начальству? Потом лицо его снова принимает недоступное выражение.
— Спрячь свои деньги, парень, — бурчит он сердито.
— У нас квитанций нет при себе, — говорит другой полицейский.
Юноша машинально опускает монету в карман плаща и чувствует, как холодеет его лицо. Выхода нет… Участок, наверно, где-нибудь рядом, и через несколько минут будет поздно. Напряжение нарастает и душит его. А сейчас ему как-то особенно хочется жить, и мысль о тюрьме кажется невыносимой. Может быть, потому, что утро такое солнечное, а в глубине улочки светится синее око моря. Оно ведь живет, это око! Как он мог подумать, что у моря есть что-то общее со смертью? Море — это вечность…
Они подходят к переулку и сворачивают в него. Море исчезает. Юноша сильнее сжимает в руке веточку миндаля, и у него мелькает в уме, что, пока он держит эту ветку, ничего плохого с ним не случится. Нелепая мысль, в ней нет никакой логики, и все же он верит в это. Он перекладывает ветку из правой руки в левую, разматывает шарф и несколько секунд размахивает им в такт своим шагам. Ветер охлаждает ему шею. Потом он выпускает шарф и отскакивает в сторону. Прежде чем полицейские приходят в себя, он успевает оторваться от них. Полы его плаща разлетаются,
Соседи, собравшиеся у двора с миндальными деревьями, еще не разошлись по домам, когда два сухих выстрела прорезают тихое утро. Люди вздрагивают, переглядываются и замолкают. Хозяин открывает рот, бледнеет… Еще один выстрел и одновременно — крик, хриплый и протяжный, будто крик раненой чайки. И тишина опять смыкается над головами соседей, как море смыкает воды над телом утонувшего. Только ветер покачивает ветви миндаля.
Глаза всех медленно обращаются к хозяину, и лицо его становится землисто-зеленым. Жена его в ужасе моргает. Сын тоже смотрит на него молча, исподлобья. Потом произносит побелевшими губами:
— Ты… с твоими деревьями!
— Боже милостивый, — шепчет мать.
Вечером, когда звезды выплыли на синий небосвод и взбунтовавшееся море зашумело, по соседней улице шли юноша и девушка с короной русых кос на голове. Они остановились под широкой нависшей стрехой заброшенного дома и долго целовались. В холодном синеватом мраке глаза девушки казались черными, и юноша не отрывал от них восхищенного взгляда: ничего не видел он в жизни красивее этих глаз.
Девушка опомнилась первой, подняла руки к косам.
— Надо идти. Дома опять будут ругаться.
— Но завтра в четыре возле кино, да?
Юноша притих, — до того ему не хотелось расставаться. Что-то белело у стены полуразрушенного дома. Юноша нагнулся и поднял.
— Смотри, Мария, цветущий миндаль…
Веточка была слегка смята, часть цветов облетела. Но все же была красива. В вечернем свете она казалась серебряной. Девушка взяла ее и поднесла к лицу.
— Чудесно, — сказала она тихонько, словно боясь, что от голоса ее разлетятся лепестки. — Веточка со звездами… Знаешь, говорят, что миндальный цвет приносит счастье…
И молодые люди унесли с собой веточку миндаля.