Ветреное сердце Femme Fatale
Шрифт:
Амалия и сердилась, и настаивала, и упрашивала, но бесполезно: Казимир ничего не хотел слышать. Севастьянова она в конце концов сумела убедить, однако понимала: в любых поисках будет мало толку от того, кто скорее заинтересован ничего не найти, чем найти что-то. И тем не менее на следующее утро трое – она, Антоша и Степан Александрович, – захватив с собой на всякий случай ружья, отправились на поиски в лес.
В результате они нашли двух ежей, дюжину перепелов, лисицу, ужа, старичка Егора Галактионовича, который нес лукошко, полное разных трав, и мужичков из Рябиновки, которые деловито пилили господский лес. Тут Амалия вспомнила о праве на собственность, осерчала и потребовала старосту и понятых.
Пока
Максим Алексеевич предъявил ей составленную по всей форме бумагу, разрешавшую ему сделать обыск в ее усадьбе на предмет обнаружения улик, могущих иметь касательство к убийству Любови Осиповны Нарышкиной.
– Вы ничего не найдете, – ледяным тоном сказала Амалия, возвращая бумагу следователю. Но если тон был ледяным, то глаза петербургской дамы, казалось, прожигали его насквозь.
– Это мы еще посмотрим, – хладнокровно возразил не к месту настырный Чечевицын. – Кроме вас, сударыня, кто еще есть в доме?
Амалия бегло перечислила. Степан Александрович у нее в гостях, дядя Казимир приехал поправлять здоровье. И четверо слуг: кухарка Пелагея, горничная Лиза, а также Дмитрий и новый садовник Антоша. Слуги столпились на крыльце, и Амалия не сразу сообразила, что кое-кого среди них нет на месте. Антоша, которого она видела не далее как четверть часа назад, куда-то исчез.
– Ну что ж, – благодушно молвил Максим Алексеевич, – пора, пожалуй, приступать к обыску.
Не мешкая долее, следователь вошел в дом и уверенно двинулся к погребу.
Сердце у Амалии екнуло, а в голове пробежали какие-то бессвязные, но крайне скверные мысли о веснушчатой змее, пригретой (фигурально выражаясь) на груди, и внешности, которая всегда бывает обманчивой. Нет сомнений, Чечевицын знал, куда именно идти. Как знал и то, что именно ему надо искать.
Амалия представила, как спокойный, уверенный в себе следователь откроет сейчас коричневый чемодан, выудит на свет божий окоченевшую руку и точно такую же ногу, и ей стало совсем не по себе. Конечно, разразится неописуемый скандал. Казимир будет врать без нужды и только убедит следствие в своей виновности, купеческий сын с безмятежным взором даст против нее показания… и будет позор, поношение, гнусные пасквили в газетах, тень на имени, смешки в гостиных и черт знает что. А все оттого, что она, Амалия Константиновна Корф, в который раз сочла себя умнее всех прочих и захотела сама вести расследование там, где делом явно должны заниматься компетентные органы.
«Убью рыжего!» – в сердцах решила наша героиня. Но, во-первых, это было глупо, а во-вторых, если уж говорить по справедливости, она сама была во всем виновата. Нечего было приближать к себе человека, отец которого спал и видел, как бы отобрать у нее наследство. Ведь с самого начала было понятно, чем все кончится.
Они были уже в погребе. Урядник, господа, слуги и понятые двигались молчаливыми тенями вслед за Максимом Алексеевичем, который безошибочно вел их. Подойдя к шкафу со сложенными горизонтально бутылками, покрытыми паутиной, следователь на мгновение задумался, но потом посмотрел за него и точным, рассчитанным движением извлек из щели между шкафом и стеной коричневый чемодан. Казимир, наблюдая за его действиями, испустил тихий писк и в немом ужасе закусил костяшки пальцев. Он не хуже Амалии знал, что должно произойти следом.
– Это ваш чемодан, сударыня? – очень вежливо спросил Максим Алексеевич.
Амалия вскинула
– Да, мой.
– Я могу его открыть? – еще вежливее осведомился следователь.
– Сколько угодно. – И, хотя Амалия считала себя храбрым человеком (и имела на то все основания), голос у нее в тот момент сел.
– Ну что ж… – вздохнул Чечевицын и обратился к усатому уряднику, который нес лампу: – Посветите сюда.
Он отстегнул ремни и откинул крышку.
8
Антоша бежал.
Сердце едва не выскакивало у него из груди, дыхание со свистом вырывалось изо рта. Он споткнулся о лежащий на земле сук и растянулся всем телом, но тотчас же снова вскочил на ноги и продолжил бег.
Вдали на колокольне рябиновской церквушки начал бить колокол. По лесу пронесся холодный ветер, где-то тоскливо заухал филин. Антоша немного отдышался и вновь двинулся вперед.
Он сошел с тропинки, чтобы срезать часть пути, и углубился в рощу. По его расчетам, так он быстрее вернется в усадьбу, где, конечно же, его отсутствие уже заметили. «Она будет беспокоиться», – подумал Антоша. При одном воспоминании о ней на его губах вспыхнула улыбка, а на щеках появились ямочки.
Через сотню шагов он заметил, что деревья впереди поредели, и в нерешительности остановился. Где-то здесь было болото, в котором несколько лет назад завяз местный браконьер, и Антоша решил, что осторожность не помешает, тем более что в этом лесу он был лишь второй раз в жизни. Колокол давно умолк, и теперь юноша не был уверен, правильное ли он избрал направление. Но, подумав, уж не вернуться ли ему обратно на тропинку, он вспомнил об Амалии, о том, что она будет волноваться, и отважно двинулся дальше.
Внезапно его нога ушла в землю едва ли не по щиколотку. С приглушенным воплем Антоша отскочил назад, и как раз вовремя. Земля противно чавкнула, и только теперь Антоша заметил, что оказался на краю болота. С виду лес здесь казался таким же, как и любой другой, но юноша вспомнил, что рассказывали о топи местные старики, и похолодел. Ни в коем случае нельзя идти вперед, надо все же возвращаться и искать тропинку…
Он был слишком поглощен своими мыслями и оттого не заметил: какая-то фигура отлепилась от ствола ближнего дерева и метнулась к нему. Затем Антоша почувствовал сильный удар в спину. Мгновение – и, раскинув руки, он полетел прямо в трясину. Где-то на верхушке сосны затрещал клювом дятел, вдали завела свой унылый речитатив кукушка, но Антоша уже не слышал их. Топь затягивала его. Из последних сил юноша рванулся, пытаясь освободиться, – и ушел в болото по самые плечи. Вернувшись за деревья, человек, толкнувший Антошу, смотрел, как его засасывает в могилу, потом тихо хихикнул – и растворился среди теней, населяющих лес.
Глава 6
Омут
Собою жертвовать смешно.
Так напряженьем воли твердой
Мы страсть безумную смирим,
Беду снесем душою гордой,
Печаль надеждой усладим.
1
– Что это такое? – прошептал Чечевицын.
Пораженный его тоном, Степан Александрович подошел ближе. Он увидел самый обыкновенный коричневый чемодан, в котором лежало грязное белье, какая-то одежда и несколько книжек. С точки зрения Севастьянова, ни один из названных предметов не мог представлять для следствия интереса, но Чечевицын, очевидно, считал иначе. Он вытащил одну из книжек и с видом крайнего удивления осмотрел ее.